носила ему в комнату, так что, наверное, он все же не собирался в ближайшем будущем покинуть этот мир в результате голодной смерти.

Однако с уроками этикета надо было что-то делать.

И я делала как могла.

Я снова и снова уводила уроки в столовую под предлогом повторения.

Я перебивала Бонье по шесть раз за предложение из трех слов.

Я давила несуществующим авторитетом.

Как-то раз я опрокинула на наставника поднос.

Мне начало казаться, что уголки губ Платона дрогнули в намеке на улыбку, но стоило мне начать присматриваться, его взгляд вернулся все к тому же надменному выражению.

Терпение господина Бонье было не безграничным, если уж начистоту, у него вообще не было того терпения.

И поэтому, когда я в очередной раз уронила одну из вилок и сразу же нырнула под стол, чтобы поднять ее, он не выдержал.

— Это просто возмутительно! — рявкнул он, хватая меня за руку, стоило мне только выглянуть из под скатерти, и принимаясь трясти меня как тряпичную куклу. — Для чего юной госпоже руки, если она не может ими воспользоваться! Или для чего ей голова? А? Высокородная барышня никогда не полезет под стол как какая-то кухарка! Хотя чего я ждал? Происхождение ничем не вытравишь! Дворняга остается дворнягой на всю жизнь! Думаешь, я идиот? Думаешь, я ничего не понял? Да кто ты такая, чтобы так себя вести?!

В какой-то момент он мотнул меня в сторону особенно сильно, и, не удержав равновесия, я полетела и, зацепившись за ближайший стул, с грохотом рухнула на пол.

— Юная госпожа!

Фекла бросилась ко мне, помогая подняться.

Я ожидала, что Бонье продолжит орать, но он молчал.

Все молчали.

В столовой стало так тихо.

Смертельно тихо, если бы не едва слышное шипение и треск.

Когда я подняла голову, то увидела, что Бонье стоит мокрый с головы до пят, а вся посуда растрескалась.

Скопившаяся на полу вода из графина поднялась и прицельно хлестнула зарвавшегося мужчину по лицу.

Снова и снова.

Снова и снова.

Что?

Это же…

— Это Дафнюшка, — в очередной раз хмуро проинформировал всех Платон.

— Я больше не желаю видеть вас на своих уроках, — процедил господин Бонье.

И едва ли не выбежал прочь из столовой.

Разумеется, как только граф и матушка вернулись, мы с Бонье бросились в кабинет графа наперегонки.

* * *

— Итак, — граф сложил руки на груди и привалился к столу в упор глядя на Платона. — Ты доволен уроками господина Бонье?

Фекла привела его так быстро, словно все это время прятала за дверью.

Платон посмотрел на графа.

Затем его скучающий надменный взгляд переместился на кипящего от возмущения подобной формулировкой Бонье и наконец — на меня.

Пользуясь тем, что граф не смотрит, я отрицательно помотала головой, надеясь, что Платон поймет мой молчаливый посыл.

Давай же.

Я все эти дни воевала с ним ради тебя.

Скажи, что мечтаешь пнуть его под зад ногой!

Для верности я даже изобразила начинающего футболиста, от души ударив ногой по воображаемому мячу.

Вместо этого Платон сказал:

— О, я многому научился.

Ну что за идиот!

Господин Бонье расплылся в торжествующей улыбке.

— Ах, юный господин, как приятно видеть, что вы-

— Я многому научился, — словно не замечая его продолжил Платон. — Хоть у самого наставника и нет манер, но зато он может служить, — он показательно задумался, словно припоминая, — отличным плохим примером.

— Что? — лицо господина Бонье пошло красными пятнами.

— О чем ты, Платон?

— Ни за что нельзя поднимать руку на женщину, — патетично приложив руку к груди продекламировал Платон.

— И кто же та женщина, на которую поднял руку господин Бонье?

— Это Дафнюшка, — пожал плечами Платон.

Лицо графа потемнело.

Должно быть, он подумал о том же, о чем и я.

Хорошо, что матушка задержалась переговорить о чем-то с горничными, не то нас всех ждала бы кровавая сцена из фильмов ужасов.

— Ваше Сиятельство! — тут же вскинулся Бонье. — Только в воспитательных целях! Я думал промолчать, но теперь юный господин просто вынуждает меня сказать, что юная госпожа вела себя отвратительно! Она словно специально срывала уроки! Она мешала мне работать, и она подстрекала юного господина к такому же недостойному поведению! Я обязан был пресечь. И что же вы думаете? Она своего добилась! Юный господин применил против меня магию! Он меня едва не убил! Вы сами всегда говорите, как опасно ему-

— Закрой рот, — приказал граф. — Дафнюшка, тебе есть что сказать?

— Он бьет Платошу, — немедленно сдала я. — Говорит, что собака всегда остается собакой!

Ну, да.

Не совсем так.

И не про Платона.

Но что вы от меня хотите, мне всего одиннадцать лет — перепутала, бывает.

— Я нико-

— Пошел вон из моего дома, — процедил граф.

— Ваше Сиятельство, но я-

— Я велел тебе убираться!

Так я избавилась от господина Бонье.

И, пока граф подыскивал нового учителя этикета, у меня было полно времени, чтобы познакомиться с господином Раскатовым — учителем фехтования.

Глава 6

Пробраться на уроки фехтования оказалось совсем не так просто, как на уроки этикета.

Это была задача высшего уровня, и пока что для меня — недоступная. Мне не хватало ловкости, скорости и, что самое главное — авторитета.

Никто не воспринимал меня всерьёз, и это было — заметно.

Тренировочный плац располагался на самой границе поместья, на приличном расстоянии от основных строений, ближе к местам расположения воинских частей.

Мне каждый раз приходилось что-то выдумывать, убеждая Феклу сопроводить меня туда. Размером плац был со школьное футбольное поле, и чтобы добраться до Платоши и его учителя нужно было преодолеть приличное расстояние, и вот тут-то и начинались проблемы.

Потому что это было не просто расстояние, а настоящая полоса препятствий.

Время от времени упражнявшиеся там гвардейцы из личной гвардии графа Флорианского, ответственные за его охрану и сопровождение, то и дело разворачивали меня на полпути к цели.

— Здесь опасно находиться, барышня.

— Что мы будем делать, если вы случайно поранитесь?

— Не ставьте нас в такое неловкое положение перед Его Высокопревосходительством, барышня, он ведь снимет нам головы!

Мои щенячьи глазки ни на кого не действовали.

Мои угрозы заставляли их хохотать до упаду.

И даже мои взятки в виде свежих, подрумяненных пирогов, которые я умыкнула с кухни, ничем мне не помогли.

Я бы ни за что не смогла убедить графа, что мне тоже жизненно необходимо научиться махать мечом, так что оставалось только пыхтеть от досады и постигать искусство общения на языке цветов, поджидая подходящего момента