Шимон часто консультировал своих покупательниц. Ему было известно, какие именно овощи, пряности и травы возбуждают мужчин в определенное время года, а какие усмиряют. Не в меру пылким он прописывал помидоры, морковь, инжир, бананы, укроп, мяту и шалфей. Инжир, кориандр, перец, артишоки, гранат и абрикосы рекомендовал, напротив, недостаточно активным. И постоянно советовал дамам использовать вместо духов масло нероли, которое лично перегонял из цветков померанца.

Обычно его лечение давало немедленный результат, и дамы горячо благодарили Шимона. Однако случались и промахи. Салман сам слышал, как одна расстроенная женщина говорила зеленщику, что ее супруг стал еще слабее от его снадобий. Тот внимательно выслушал ее и задумался.

— Значит, у твоего мужа неправильная печень, — наконец сказал он и рекомендовал женщине подходящий для таких людей овощ.

В случае повторного обращения денег он, как правило, не брал.

Салман плохо представлял себе, чем неправильная печень отличается от обычной, однако соседок диагноз Шимона привел в восторг.

Иногда, когда в лавке выдавалась спокойная минутка, зеленщик доставал из корзины какой-нибудь овощ — баклажан, артишок или головку сельдерея, — гладил его ладонью и доверительно наклонялся к Салману:

— Знаешь, что можно приготовить из него одного? — И продолжал, не дожидаясь ответа: — Двадцать два блюда, мы с Софией подсчитали недавно. Двадцать два совершенно не похожих друг на друга блюда. Представь себе стол, крытый белоснежной скатертью, а на нем множество разных чаш и мисок — узких и широких, плоских и глубоких, прямоугольных и круглых. И в каждую положено по доброй порции закуски из баклажана, артишока или, скажем… картофеля. И по всему столу рассыпаны лепестки роз, красных и желтых. А возле моей тарелки стоит бокал сухого ливанского вина. Что еще может предложить мне Господь в раю, а?

И Салман не нашел ничего лучшего, как сказать ему в ответ:

— Кальян и чашку кофе с кардамоном.

Шимон засмеялся, погладил Салмана по голове и несильно дернул за ухо:

— Ах, мальчик, мальчик… С тобой все в порядке, это я тебе говорю. И если отец не убьет тебя по пьяни, из тебя выйдет толк, попомни мои слова.

Работать у Шимона было нетрудно, однако зеленщик настаивал, чтобы мальчик всегда являлся к нему вымытым, причесанным и в чистой одежде.

— Фрукты и овощи услаждают глаза и нос, прежде чем доставить удовольствие желудку, — повторял он.

Сам зеленщик отличался безупречной аккуратностью, в чем превосходил, пожалуй, даже аптекаря Иосифа. Один раз он отправил Салмана домой, когда тот пришел в лавку потный после футбольного матча.

— Ты лицо моего магазина. Что подумают обо мне люди, если увидят тебя грязным?

И это было справедливо, потому что Салман носил корзины только в богатые дома. Их внутренние дворы походили на райские кущи, которые расписывал пастор Якуб на уроках Закона Божьего. Именно поэтому Салману больше нравилось разносить покупки, чем помогать в лавке.

Салману щедро платили все заказчики, кроме одного известного скряги. Им был университетский профессор, который всегда давал деньги только в конце месяца.

— Есть вещи и поважнее монет, — учил мальчика Шимон. — Такие покупатели — украшение моего магазина.

— Почему вы не женитесь? — спросил однажды Салман профессора.

— Я так уродлив, — рассмеялся тот, — что дал бы развод самому себе, если б мог.

Среди постоянных покупательниц были женщины, которые каждый раз благодарили Салмана то конфеткой, то кусочком шоколада, то поцелуем в щеку. Но особенно нравилось ему относить овощи вдове Марии, которая жила в богатом доме одна. Ее двор походил на джунгли, где водились даже три попугая.

Вдова Мария покупала много и сразу платила. Часто она брала себе лишь малую часть заказанного, а остальное приказывала отнести в соседний двор.

— Мария передала овощи, чтобы у ваших детей были красные щеки! — радостно объявлял Салман, доставляя корзину беднякам.

Но главная причина, по которой Салман любил навещать дом вдовы, все-таки состояла в другом. Мария каждый раз ставила под старым апельсиновым деревом стул для него и угощала экзотическим вареньем, какого ему больше нигде не доводилось пробовать. Померанцевое, айвовое, сливовое, из розовых лепестков, с добавлением разных других фруктов и пряностей. Она варила его сама. Часами напролет колдовала Мария над новой смесью, хотя сама не могла попробовать ни ложки, потому что страдала диабетом.

Ей нравилось смотреть, как люди наслаждаются ее стряпней. Каждый раз, намазывая Салману булку, она просила его есть не спеша и интересовалась, каково варенье на вкус. А потом давала следующую.

И Салман подавлял в себе желание проглотить угощение в один присест. Ему очень хотелось отнести что-нибудь Саре и матери, но мальчик стеснялся попросить вдову дать ему варенья с собой.

Стоило Салману насытиться, и Мария принималась рассказывать ему о своей жизни. Только о покойном муже никогда не говорила ни слова, в отличие от большинства вдов. И всегда все вокруг нее дышало печалью.

Когда Салман попытался расспросить о ней Шимона, тот только вздохнул. Муж Марии оставил глубокую рану в ее душе, но говорить она об этом не любит. Так или иначе, ребенку этого не понять, добавил Шимон. Потом сбрызнул водой редис и поправил выложенные в коробке яблоки.

Лишь годы спустя Салман узнал, что Мария происходила из богатой и очень известной семьи. В двадцатые годы она была в числе первых девушек в Дамаске, сдавших экзамены на аттестат зрелости.

Но уже на второй день после свадьбы она застала мужа в объятиях кухарки. Тогда Мария простила его, однако вскоре он «отблагодарил» ее новой изменой. До шестидесяти лет волочился ее супруг за каждой юбкой, пока наконец его не доконал сифилис.

С тех пор Мария жила одна и в свои шестьдесят выглядела на восемьдесят.

Пока Салман дремал, насытившись ее сладостями, вдова делилась с ним секретами их приготовления.

— Может, и мне стоит зайти к ней, — рассуждала Сара. — Я скажу Марии, что очень бедна и скоро умру, и что мне приснилось, будто у нее большое сердце и много-много банок разного варенья, и что мне хотелось бы напоследок скушать хотя бы десяток ее сладких булочек.

Салман рассмеялся. А Файза, слышавшая через открытое окно, о чем говорила дочь, немедленно спустилась к детям и обняла девочку.

— Тебе не нужно никуда идти, — сказала она. — Завтра я сварю тебе варенье из лепестков розы.

Сара расплылась в улыбке.

— А послезавтра сделаю желе из айвы, — пообещала мать.

Тут во Двор милосердия на велосипеде въехал полицейский. Завидев Сару и Салмана, он коротко усмехнулся, а затем спросил, где находится квартира некоего Аднана. Этот Аднан, сказал он, подлежит аресту за поломку множества дорогих лимузинов, из которых он демонтировал с целью продажи те или иные части: сиденья, радиоприемники, а один раз даже рулевое колесо.