— Если Аллах и Его пророк не слышат ваших молитв, то и греметь ни к чему, — так объявил он людям.

Мать Нуры любила эти шествия и всегда стояла в толпе, словно загипнотизированная действом. Она лучше отца знала, когда какую могилу следует посещать и какое время суток больше для этого подходит.

— Кто из нас шейх, наконец, ты или я? — вздыхал раздраженный отец.

Он категорически запретил супруге обращаться к знахарям, предпочитая им толковых врачей, и слышать не хотел о паломничестве к мертвым или живым святым. Поэтому Нура никогда не рассказывала ему о посещении кладбищ. Она сочувствовала матери. Дело дошло до того, что девочка тоже стала молить Аллаха о ниспослании Сахар сына.

Восемь раз набухал живот Сахар, и все безрезультатно. Так Нура узнала слово «выкидыш». Но никакие муки не могли сломить упорство матери. Последний случай оказался особенно тяжелым. Врачам чудом удалось спасти жизнь Сахар. С тех пор она не беременела. А муж обвинил во всем шарлатанов, доведших ее до бесплодия.

Этот последний, восьмой выкидыш Нура запомнила на всю жизнь. Мать вернулась из больницы постаревшей на несколько лет.

Как-то в хамаме она впервые заметила, что у дочери набухает грудь.

— Ты стала женщиной! — воскликнула она, восторженно и как будто с упреком.

С этого момента Нура в ее глазах перестала быть ребенком, и Сахар все чаще стала замечать устремленные на девочку похотливые взгляды мужчин.

Когда Нура рассказывала отцу об опасениях матери, тот только смеялся. Однако со временем и он стал относиться внимательнее к происходящим в дочери переменам. Мать же с некоторых пор на каждого молодого мужчину смотрела с подозрением, словно видела в нем насильника, готового наброситься на Нуру в любой момент.

— У меня в подвале припасена веревка, — как-то раз сообщила она. — Если с тобой что-нибудь случится, я повешусь.

Нура бросилась в подвал, но обнаружила там только тонкие шпагаты для белья. Однако с тех пор она стала бояться за мать и многое от нее скрывать.

Как лицу публичному, отцу Нуры часто приходилось принимать дома гостей. Люди шли к нему за советом. Он терпеливо выслушивал всех и редко раздражался, даже когда его спрашивали, зачем Аллах создал мух и почему положил человеку тратить время на сон. При этом неизменно приветливый с посетителями, шейх не терпел, когда его спрашивали о женщинах. В таких случаях он нередко прерывал гостя словами: «Это не ко мне. Обратитесь лучше к повитухе или собственной матери». Создавалось впечатление, что он просто боялся подобных тем.

Отец не раз вспоминал, что еще пророк предупреждал о женском коварстве. Он рассказывал притчу о мужчине, которому фея пообещала выполнить любое его желание. Когда тот захотел мост от Дамаска до Гонолулу, фея вытаращила глаза и сказала, что это для нее слишком сложно. Нет ли у него желания попроще? И тогда мужчина сказал, что хотел бы понимать свою жену. Тут фея задумалась, а потом спросила, какой именно мост он имел в виду, с односторонним или двухсторонним движением.

И как могла Нура при таких обстоятельствах рассказать матери о молодом кузнеце, который вечно подкарауливал ее на улице и спрашивал, не нужно ли ей зашить дырку между ног? У него якобы есть подходящая для этого иголка. Дома Нура подолгу разглядывала себя в зеркало. Действительно, в этом месте есть нечто похожее на дырку. Но зашить?..

Конечно, она видела в хамаме голых мальчиков. Женщины брали с собой маленьких сыновей. Лишь при появлении первых признаков взросления их отправляли мыться с отцами. Но до сих пор девочка верила тому, что как-то сказала ей в хамаме одна соседка: мальчики с рождения отличаются неаккуратностью и постоянно писаются, поэтому Господь дал им эту трубку специально для того, чтобы облегчить мочеиспускание.

Она вообще многому научилась в хамаме, где люди не только мылись и ухаживали за своим телом, но и отдыхали и веселились. Здесь, в пропахшем лавандой, амброй и мускусом зале, ей приходилось слышать истории, каких не прочтешь ни в одной книге. Как будто вместе с одеждой женщины оставляли в предбаннике и свой стыд.

Здесь девочка перепробовала много экзотических напитков и изысканных блюд. Заботясь о своей репутации, женщины щеголяли друг перед другом кулинарным искусством и все лучшее приносили в хамам. Они садились в кружок и пробовали собственноручно приготовленные яства, запивая их сладким чаем. Каждый раз Нура возвращалась домой, полная впечатлений.

Когда Нура рассказала о навязчивом кузнеце своей однокласснице Самие, та назвала его обманщиком.

— У мужчин не иголка, а резец, — сказала она. — И они сделают твою дырку еще больше. Лучше скажи ему, чтобы для начала зашил дырку своей сестре. А потом и матери, если нитки останутся.

Нуре также хотелось спросить у матери или у отца, почему она каждый раз выдумывает себе тысячу причин, по которым ей непременно нужно увидеться с этим бледным большеглазым юношей, который той осенью 1947 года, когда она перешла в пятый класс, поступил на обучение к обойщику.

Мастерская обойщика находилась неподалеку от их дома. Увидев Нуру в первый раз, мальчик застенчиво улыбнулся. Когда она в следующий раз проходила под окнами мастерской, он стоял на своем коврике на коленях в углу и молился. Так было и на следующий день, и потом. Нура удивилась и спросила родителей, что бы это могло значить. Но те только пожали плечами.

— Вероятно, просто совпадение, — ответил отец.

— А может, он замаливает какой-нибудь грех? — предположила мать, налив себе супа.

Увидев мальчика и на следующий день в углу на коленях, Нура не выдержала и спросила обойщика, не совершил ли его ученик какое-нибудь преступление.

— Что ты, бог с тобой! Это хороший мальчик, — ответил мастер с короткой белой бородкой. — Но прежде чем работать с хлопком, шерстью, текстилем и кожей, ему надо научиться обхождению с людьми. Мы сами развозим свою продукцию клиентам. Нередко дома при этом оказывается только хозяйка или старая бабушка. А случается, наших людей вообще оставляют в доме одних, чтобы они ремонтировали там кровати, матрасы и диваны, пока заказчики ходят за покупками, работают или болтают с соседями. Репутация мебельщика должна быть безупречна, иначе пятно ложится на всю гильдию. Поэтому нам предписано воспитывать в своих работниках благочестие.

В этот момент подмастерье театрально округлил глаза и возвел их вверх. Нура улыбнулась, уловив красноречивый намек.

Она решила дождаться, когда он выйдет к уличному фонтану набрать для мастерской воды. Как и многие дома в городе, мебельная мастерская не была подключена к водопроводу. Поэтому подмастерье приходилось носить воду ведрами, обеспечивая нужное ее количество лишь за несколько ходок.

Один раз девочке удалось его выследить. Мальчик снова встретил ее улыбкой.

— Если хочешь, я тебе помогу, — предложила Нура, показывая ему ведерко, которое принесла с собой.

Юноша засмеялся.