– Сейчас ребята беседуют с жильцами дома, –заговорил Волков. – Возможно, какая-то зацепка… В “Пирамиде” тоже сперсоналом работают, но ты же знаешь… Короче, я хочу, чтобы в “Пирамиду”отправилась ты.

Я кивнула. Что ж, Волков прав, соседи, возможно, неприглядывались к гостям Аллы, а вот ее подружки в клубе должны быть в курсе еелюбовных дел, так что мне следует узнать о них первой.

– Когда приступать?

– Сегодня. Ребята пробудут там часов до шести…

– Ясно.

– И еще. Я надеюсь, мы работаем вместе, –проворчал он.

– Само собой, – с легкой обидой ответила я, думаяпри этом, что пути господни, а также желания Деда, неисповедимы. Волков в такихслучаях обычно ухмылялся, ни секунды не веря в мои слова, а тут вдруг уставилсяна меня, словно намеревался прочитать мои мысли, и изрек:

– Я на тебя рассчитываю.

Не иначе как водка в голову ударила. Я скроила постную рожуи закивала, пытаясь выразить незатейливой пантомимой готовность ксотрудничеству.

Но Волков на этом не угомонился, пожевал губами и заявил:

– Я думаю, нас ожидают испытания. В такое времяхотелось бы знать, кто твой друг, а кто…

Они что, сговорились с Лялиным? Или в воздухе действительнопахнет грозой? И лишь я, по причине врожденной тупости, ничего не замечаю? Аглавное, все вдруг стали жутко заинтересованы в моей дружбе. Я людейразочаровывать не люблю, оттого, напустив в глаза легкой придури, с самымсерьезным видом кивнула:

– Ты прав. Можешь на меня рассчитывать. – “А такжена заступничество Пресвятой Девы Марии, к которой я ежедневно обращаюсь вмолитвах”, – мысленно добавила я, поднимаясь из-за стола. Волковпроникновенно улыбнулся и даже пожал мне руку, вышло так трогательно, чтозахотелось броситься ему на шею. Но это было бы слишком, боюсь, он заподозрилбы меня в неискренности. – Я позвоню, – сказала я и пошла к выходу,оставив его наедине с недоеденным мясом и интересными мыслями.

Если с трех часов ночи, когда Волков заговорил о геморрое, яне ожидала от жизни ничего хорошего, то теперь и вовсе затосковала. То есть яхотела быть оптимистом и даже время от времени говорила себе: визитка ничего незначит, с какой стати мне об этом беспокоиться, но теперь от моего оптимизмапочти ничего не осталось. Конечно, я и сейчас талдычила, что визитка – ерунда,но что-то меня всерьез беспокоило, что-то, чему я пока не находила названия.

Оказавшись в машине, я немного поскучала, таращась напрохожих, и в конце концов собралась ехать домой. В “Пирамиду” пока слишкомрано, а изобрести еще какую-либо полезную деятельность (полезную для Деда,разумеется) я не смогла и решила посвятить время до вечера личной жизни.

Вспомнила про расхожий комплимент, что паршиво выгляжу, изаглянула в салон красоты, где провела полтора часа, пытаясь отделаться оттягостных мыслей. Пообедала в кафе и наконец прибыла домой. Генерал в отставкеприветствовал меня со своего балкона.

Я решила повысить свой культурный уровень, взяла с полкипервую попавшуюся книгу и плюхнулась в кресло. Мне повезло: книга оказаласьсправочником “Целебные растения средней полосы”, и минут через двадцать я ужедремала, до тех пор, пока не услышала за спиной шорох. То есть я не была уверена,что это шорох, но на всякий случай швырнула книгу через плечо, раздался хлопок,из чего я заключила, что книгу Марк поймал и, весело хихикая, сообщил:

– Один – ноль в твою пользу.

– Я тебя просила звонить в дверь. Однажды ты доведешьменя до инфаркта.

– Замок так себе. Хочешь, я поставлю тебе настоящуюдверь с настоящими замками?

– Что мне за радость, если ты ее все равно откроешь?

Марк опустился в соседнее кресло, закинул ноги наподлокотник и широко улыбнулся мне. Когда я впервые увидела эту улыбку, мнепонадобилось часа полтора, чтобы прийти в себя. Всегда хмурый, неразговорчивый,Марк имел репутацию очень злобного типа и старательно ее поддерживал. Многиесчитали его параноиком и в придачу садистом, на самом деле он был циник, чтотоже не очень хорошо, с точки зрения большинства граждан, но я к их числу неотношусь.

Официально в штате Деда он не числился, называя сам себяпорученцем. Какой смысл он вкладывал в это слово, мне неведомо, а желанияуточнять у меня не возникало. Лет пять назад я определила для себя, что в этоммире касается меня, а что нет, так вот то, чем занимался Марк, меня некасалось.

Поначалу я, как и все, старательно Марка избегала, покавдруг его родной брат, который время от времени тоже работал на Деда, неоказался в паршивой ситуации. Я пробовала его вытащить и почти преуспела вэтом, но парню мои труды не пошли на пользу, и вскоре он скончался, какговорили, от острой сердечной недостаточности. Последствия для меня были самыминевероятными. Марк нашел меня в баре, где я, по обыкновению, размышляла осмысле жизни, и мы немного поболтали о том о сем. Дня через два мы опятьвстретились и вновь поболтали. В ту зиму это стало для меня основным событием,я имею в виду по яркости и неожиданности. Потом Марк выдал свою шикарнуюулыбку, и я всерьез предложила себе пересмотреть свои основные жизненныепринципы. Правда, до этого дело так и не дошло, но Марка я стала считать своимдругом, с небольшой ссылкой на то, что человек человеку волк. Мы вполне моглибы подружиться по-настоящему, но этому сильно мешало мое твердое убеждение, чтодрузья обременительны: с ними вечно что-нибудь случается.

Выглядел Марк очень забавно: маленький, худой, с узкимличиком, совершенно белыми волосами и серыми глазками, он походил нарахитичного подростка, хотя ему недавно исполнилось тридцать два года. Онутверждал, что был жокеем, однако врал (он вообще любил соврать и делал этомастерски, а я любила его слушать), некоторое время работал в цирке (этоправда: он чистил клетки)… Единственное, что меня интересовало – как онприбился к Деду, но как раз об этом он помалкивал, а если врал, то совсемнеинтересно, я ему так прямо об этом и заявила. Марк обиделся, и данную тему мыоставили.

Он поглазел на меня, подергал себя за мочку уха с золотойсерьгой в виде полумесяца и сообщил:

– Наметилось движение.

– Где? – насторожилась я.

– В природе. И в нашей богадельне тоже. Ведь не простотак ты мне звонила?

– Не просто, – кивнула я.

– И что такого интересного в мире?

– Дурацкое убийство, два предложения о дружбе исотрудничестве и геморрой в перспективе.

– Тебе предлагали дружбу? – вытаращил глаза Марк.

– Ну, возможно, это сильно сказано, но о сотрудничестверечь шла точно.