Озлобленное умоисступление, в котором находился царь Иван с 1560-х годов, не позволяло долго понять и оценить надлежащим образом внутреннюю политику Грозного. Мы разумеем знаменитую опричнину – учреждение, которое, по остроумному замечанию Ключевского, «всегда казалось очень странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал»116. В настоящее время, после мастерского исследования С. Ф. Платонова, мы хорошо знаем весь смысл демократической сравнительно опричнины, которая была направлена против титулованного боярства и явилась логическим завершением политики Ивана III и Василия III. Однако тот же исследователь еще раз подтвердил нам, что «сцены зверств и разврата, всех ужасавшие и вместе с тем занимавшие, были как бы грязной пеной, которая кипела на поверхности опричной жизни, закрывая будничную работу, происходившую в ее глубинах»117. Отметим, что низшие слои населения, чутьем оценивавшие смысл личности и политики Грозного, с негодованием относились к его опричникам-любимцам118.

Во всяком случае, мрачные ужасы второй половины царствования Грозного делали для народа еще более привлекательным и популярным светлый образ первой его супруги, тихой, кроткой и милостивой царицы Анастасии Романовны. Уже одно это обстоятельство было благоприятным для того, чтобы царицына родня стала пользоваться народным расположением. Личные достоинства царского шурина, боярина Никиты Романовича Юрьева, упрочили это расположение и сделали впоследствии семью Никитичей необыкновенно популярной и любимой народными массами.

I

Брак государя в Древней Руси имел обыкновенно одно естественное последствие: родня новой государыни, до тех пор часто незнатная и незаметная, выдвигалась на первые места в государстве, приобретала большое влияние и значение. Тем более должны были возвыситься ближайшие родные царицы Анастасии, братья ее, и сами по себе принадлежавшие к одному из старейших московских боярских родов. Старший из братьев Анастасии Романовны, Даниил Романович, получил к свадьбе своей сестры сан окольничего119. Не прошло после этого и двух лет, а мы видим уже Даниила Романовича в звании боярина и дворецкого. Эти звания он сохранял до своей смерти, последовавшей в 1565 году120.

Быстро повышаясь, старший царский шурин нес деятельную службу. Он участвовал в ряде походов под Казань, после взятия этого города был отправлен царем в Москву с вестью о славном завоевании, совершил в 1555 году поход для усмирения Казанского края, который вздумал вернуть себе былую независимость. Принимал участие Даниил Романович и в ливонской войне. В большинстве случаев он служил вторым воеводой в большом полку, то есть занимал одно из первых, хотя и не главное место121. Из Захарьиных он до самой своей смерти был наиболее заметен. Ему «с братией» отказались служить в 1553 году бояре-княжата и их сторонники. Чем заслужил Даниил Романович нелюбовь титулованного боярства помимо своего приближения к трону, мы не знаем: свойства его личности нам совершенно неизвестны. Имеем только одну современную характеристику его, но она, во-первых, принадлежит такому пристрастному человеку, как Курбский, во-вторых, лишена индивидуальных черт и, наконец, относится сразу к нескольким лицам. В этой характеристике «шурья» царя поставлены во главе «презлых ласкателей» и «нечистивых губителей» «всего царствия». Далее приписываются огульно всем ласкателям «замыслы» всеми нами (вероятно, знать) «владети» «и суд превращающе, посулы грабити и другия злости плодити, скверныя пожитки свои умножающе»122. Считая эти отзывы лишенными доказательной силы, мы привели их как показатели отношения партии княжат к роду Захарьиных, не более.

Не представляя себе облика старшего из братьев царицы Анастасии, не знаем подробностей и его семейной обстановки. Исследования генеологистов обнаружили нам лишь то, что Даниил Романович был женат два раза. Как первая, так и вторая жены его носили одинаковые имена – Анна. Каково было их происхождение, не установлено. Известно только, что вторая жена пережила своего мужа и погибла во время страшного пожара двадцать четвертого мая 1571 года, в нашествие хана Дивлет-Гирея на Москву. Ее участь разделили и дети Даниила Романовича: Иван, Федор и Анна123. Таким образом, пресеклось потомство старшего брата царицы Анастасии. Зато потомкам младшего из ее братьев предстояла славная будущность.

II

По данным родословных изысканий, Никита Романович Юрьев был старше своей царственной сестры. Однако, по-видимому, он был очень молод ко дню ее свадьбы с Грозным, почему долго не получал думного звания. Это не мешало быть ему в приближении у государя, с которым он как «спальник и мыльник» был «в мыльне» перед первой царской свадьбой124. Молодость не помешала и женитьбе Никиты Романовича, супруга которого, урожденная Головина, принимала участие в брачном церемониале князя Юрия Васильевича. Рано овдовев, Никита Романович вступил около 1555 года во второй брак, женившись на княжне Евдокии Александровне Горбатой, от которой имел многочисленное потомство125. В 1558–1559 годах он получил сан окольничего, в 1562–1563 годах стал боярином, а в 1565–1566 годах, по смерти своего старшего брата, – дворецким126. Служба его была посвящена военным, дворцовым, административным и государственным делам, и всюду Никита Романович проявлял свои способности и такие личные свойства, которые стяжали ему общее уважение и любовь.

Как воин и полководец Никита Романович упоминается много раз в разрядных записях того времени. Так, между прочим, он участвовал в целом ряде походов против Ливонии127. В одном из этих походов, в 1575 году, Никита Романович Юрьев взял город Пернау, причем выказал себя необыкновенно великодушным победителем. «По известиям ливонских летописцев, – рассказывает С. М. Соловьев, – воевода Никита Романович Юрьев обошелся очень милостиво с жителями Пернау, позволил им со всем добром выйти из города и, чего не могли тут захватить с собой, то взять после»128.

Кроме войны с Ливонией, царский шурин бывал и в других походах: для защиты государства от вторжения крымцев, в походе против Швеции и иных129. Царь, очевидно, ценил его и надеялся на его верность. Сверх того, как брат первой, любимой жены царя и дядя царевичей, Никита Романович играл большую и видную роль при царском дворе. Он, правда, не состоял в опричнине, но это, пожалуй, и не входило в виды самого Грозного, которому среди земщины необходимо было иметь безусловно верных себе людей. Во всяком случае, Никита Романович неизменно сохранял расположение царя и постоянно сопровождал его в разных походах130. Он оставался при этом в должности дворецкого до 1576–1577 годов, когда на его место назначен был князь Федор Иванович Хворостинин. Но в этой перемене нельзя видеть опалы или даже проявления неудовольствия со стороны царя, так как новый дворецкий был поставлен ниже окольничих, следовательно, должность была признана менее почетной, чем прежде. Надо также принять во внимание, что в том же самом году Никита Романович по-прежнему находился «при государе», при котором состоял и новый дворецкий131.