я был вот тем соблазнителем-музыкантом, к которому приревновал герой – его гениально сыграл сам Олег; я потом видел этот фильм. И я прошел пробы, но у них съемки совершенно невероятным образом совпадали с моим турне по Японии. Я ночь думал, лежал, не мог заснуть; ну и все-таки я сам для себя решил так: моя профессия эта, я не могу срывать контракт гастрольный. Я предложил перенос съемок, но уже они не могли перенести. Ну, а когда обратился ко мне Соловьев, я ему сказал: «Знаешь, я уже проходил это». Мы с ним уже хорошо были знакомы. Я говорю: «Во-первых, я не актер. Во-вторых, у меня нет времени». Он говорит: «Ну, кофе мы можем выпить, встретиться?» – Я говорю: «Ну, конечно».

В. Л.: Уболтал?

Ю. Б.: Он просто достал из кармана листочек бумажки, где были назначены съемочные дни с учетом моего графика. «Вот ты прилетаешь из Лондона, рейс такой-то, ты прилетаешь, и ночная съемка на Рижском вокзале. Первая». – «А потом?» – «А потом через две недели у тебя концерт в Большом зале. Ну, обычно ужин после этого. Но вместо ужина мы тебя там накормим, значит, приезжай, это в таком-то месте, съемка опять ночная. Ну, – говорит, – вот так легко все произойдет». Я не сумел отказаться. Но должен сказать, что я получил огромное удовольствие от самого процесса, от того, как это все происходит. Я окунулся в такой мир интересный. Сам я себе, естественно, там совершенно не нравлюсь, кроме одного эпизода, когда я молчу. И это, конечно, заслуга оператора… Там же несколько дублей было. А электричка настоящая, на огромной скорости, а я должен сидеть на насыпи. Но это страшно, потому что на таком небольшом расстоянии на бешеной скорости проносится мимо…

В. Л.: Малоприятно. Несколько коротких вопросов. Вот мелькает кольцо ваше в кадре; я прочел, что это не столько украшение, сколько тяжесть для баланса руки.

Ю. Б.: Да, это правда. Но я уже давно должен его был снять, перестать носить; так получилось, что я потерял кольцо и мне не хватало веса. Ну вообще, это очень интересно. Айзек Стерн, легендарный скрипач, он всем своим ученикам, ну и не только ученикам, а молодым скрипачам категорически запрещал играть с кольцом, даже если оно обручальное.

В. Л.: Почему?

Ю. Б.: Не знаю… Мне, кстати, еще до Айзека Стерна тоже не нравились скрипачи, которые играют с кольцом.

В. Л.: Отвлекает внимание зрителей.

Ю. Б.: У меня так случилось, что в Эйлате была задержка рейса, и я долго ходил по этому маленькому аэропорту (одна комната такая), ходил, ходил, ходил – ювелирный магазин – и зашел от нечего делать. Мне просто понравилось само изделие – это было такое зеленое, темно-зеленое, очень красивое плоское кольцо; оно практически незаметное было, но удивительной работы. А раньше вообще ничего такого на мне не было. В общем, я его купил. А это был отпуск, там еще отменился концерт, море – и я ходил с этим кольцом, баловался. А когда надо было уже играть, я, естественно, его снял и мне казалось, что не хватает там веса. Так я стал с ним играть.

И когда встретился (возвращаюсь) с Айзеком Стерном, он спросил, кто мне ставил правую руку. «Это лучшая правая рука в мире, шо я видел», – сказал Айзек. Ну, а я вообще волновался, у меня в горле сердце стучало, я с легендой встретился и еще с ним играть вместе дуэтом.

Я ему назвал имя: Зоя Мерцалова, она и сейчас преподает в школе Столярского. Ей очень много лет, это она мне в детстве ставила руку. А в тот момент у меня уже (когда с Айзеком) было то самое зеленое кольцо, и он сказал: «Для тебя исключение, можешь носить». Но я его потерял, то кольцо. Искал, искал, а кончилось тем, что я два кольца купил; я даже знаю, сколько граммов теперь на руке – 32. Теперь я перестал играть с ними, потому что они стали падать у меня на сцене, слетать. А автоматически я все равно надеваю. Хотя в принципе уже можно не носить.

В. Л.: Если бы вам предложили назвать трех лучших музыкантов мира, кого б вы назвали?

Ю. Б.: Композиторов? Исполнителей?

В. Л.: Исполнителей.

Ю. Б.: Исполнителей. Вообще, это дирижер, человек, с которым ты можешь стать лучшим другом на сцене, но, в принципе, он на дистанции должен быть. Там нужен момент сопротивления. С одной стороны, дирижер, который аккомпанирует, вот я солист, а он дирижирует. Абсолютно гениально это делал Ростропович, потому что он, кроме всего прочего, еще смотрел на твой смычок: хватает тебе, не хватает. Потому что сам струнник. Невероятно удобно было с ним. Фантастически удобно с Валерой Гергиевым – и с сопротивлением, и с одинаковой энергетикой…

В. Л.: То есть нужно совпасть еще по энергетике?

Ю. Б.: Да и по энергетике. Ну, «обслужить клиента», как говорил Рождественский Геннадий Николаевич – солиста он называл «клиентом», мог обслужить клиента, конечно, ас Юрий Хатуевич Темирканов. Федосеев – с ним очень удобно и уважительно всегда как-то, прямо он передает свое уважение к солисту всему оркестру, и оркестр его в этом поддерживает. Это я про наших говорю. А там – Колин Дэвис; Сейджи Оза`ва – прекрасный! Много выступал и с тем и с другим. Кент Нагано, с ним много премьер у меня было. Например, Губайдуллиной концерт в Чикаго, мировая премьера.

Правила жизни

Юрий Башмет: Не обижать людей. Никого. Пожалуй, так, если коротко. Не обижать и не подводить, конечно. Уметь вникнуть в ситуацию. Я должен себя повести, как будто это со мной происходит. Вникнуть, да.

Владимир Григорьев:

«Я заговорил о мемуарах Путина первый раз в 2008 году…»

Справка:

Владимир Викторович Григорьев (1958 г.р.) – руководитель Департамента поддержки книгоиздания и периодической печати Минцифры, вице-президент Российского книжного союза, лауреат Государственной премии РФ.

Виктор Лошак: Владимир Викторович, мы будем говорить о книгах, о писателях, о времени. Но начиная этот разговор, я хотел бы спросить, а какие книги вас самого воспитали в детстве, юности?

Владимир Григорьев: Такое первое яркое впечатление – «Волшебник Изумрудного города», который меня долго сопровождал. Потом Каверин «Два капитана», потом было увлечение Вальтером Скоттом. Обычная история.

В. Л.: Мальчишеская.

В. Г.: Дюма. И перед окончанием школы, наверное, самое яркое было – роман Эрика Сигала «История любви». Причем удивительно, но