Только не подумайте, что я ограничилась таким ничтожнымколичеством вопросов. Конечно же я их бездну Марусе задала, на что она тут жеосушила глаза и гневно мне ответила:

— Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Старушка! Ты предлагаешь мне прямо всеймолчать? Молчать, когда этот дармоед, паразит, этот упырь, вампир, вурдалакпьёт мою кровь? Не-еет! Я прямо вся молчать не могу! Столько готовилась! Такпотратилась! Так потратилась! Знаешь во что обошлась мне свадьба?

— Думаю влетела в копеечку, — предположила я, вспоминаясвадебный стол и сожалея, что сижу на диете. — Но Ваня этого не хотел,насколько помню, он был против таких затрат.

Мой невинный ответ просто взбесил Марусю. Она поставила своигромадные кулаки на свои крутые бока и грозно пошла на меня. Молнии и стрелыметали её глаза. Признаться, я даже струхнула и подумала: «Зачем приехала,дура? Лежала бы себе в постели. Не доведёт меня до добра любопытство.»

— Да-аа! — взревела Маруся. — Ваня был против! Он прямо весьбыл против! Потому что вместо свадьбы хотел обновить свою колымагу! Новуюмашину ему подавай! Ха! Паразит! В моей квартире за мой счёт живёт, с работы наработу скачет да ещё хочет тайком жениться, расписаться как хорёк, втихорцах дачтоб никто не заметил. Зачем нам свадьба, Марусенька! — передразнила онаАрхангельского и смачно сплюнула. — Тьфу! Терпеть ненавижу! Ничтожество ипаразит!

Я с ужасом смотрела на Марусю и думала: «И ведь это все,слово в слово, она повторяет мне из монолога, от которого удрал Архангельский.Вот же глупая! Зачем тогда свадьбу играла? Чтобы разоблачить жениха в первую жебрачную ночь? Эх-хе-хе, плакали её денежки, уж лучше бы купила мужу новуюмашину.»

— Маруся, — спросила я, — какая муха тебя укусила? Ты что,лишь этой ночью узнала, что он ничтожество и паразит? Считай три года кормишьего и радуешься, что он за твои же деньги шубы тебе покупает. Вспомни, как всемы против были. Чуть ли не с улицы его взяла, сразу в свою квартиру поселила,доверила ключи…

— А-ааа! — закричала Маруся. — Ключи! Я же уволокла ключи отбуфета!

— Что? — опешила я.

Она глянула на часы и схватилась за голову:

— Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Уже шесть! Как же Клавка без ключейторговать будет? Прямо вся меня убьёт!

Маруся метнулась к шкафу, с минуту лихорадочно рылась всумке, нашла ключи и тут же прямо в свадебном платье и шлёпанцах попыталасьвыскочить из квартиры. Лишь чудом её удержала:

— Куда ты, оглашённая? Переоденься.

Маруся глянула на себя, буркнула «спасибо, старушка,» ипонеслась переодеваться.

«Хоть какая-то польза от моего приезда, — удовлетворённоподумала я. — Клавка получит ключи и наторгуется вволю в буфете.»

— Старушка, только смотри никуда не уезжай, — крикнула изспальни Маруся. — Я скоро вернусь и все тебе расскажу. Прямо вся хочупосоветоваться как мне дальше жить. Слышишь, старушка?

— Да слышу-слышу, — откликнулась я.

— Клянусь, я быстро: одна нога здесь, другая там. Обещай,что прямо вся дождёшься, слышь, старушка? Мне очень надо поговорить. Обещаешь?

— Да обещаю.

— Вот и молоток, — обрадовалась Маруся. — А ты пока видикпосмотри.

— С ума сошла? — возмутилась я. — Сон посмотрю лучше. И двухчасов не поспала, как ты меня с постели стащила.

— Правильно, прямо вся и поспи, — одобрила Маруся.

Так я сразу же и поступила, едва за ней захлопнулась дверь.Отправилась в спальню и прилегла на ложе новобрачных, кстати, даже неразобранное и украшенное дорогущим покрывалом. Всю ночь покрывало на кроватипролежало, а лежать бы там Ване и Марусе. Вот как некоторые люди проводятпервую брачную ночь.

«Добрачные ночи у них веселей были,» — подумала я да с этоймыслью и заснула.

Крепко заснула на удобной Марусиной кровати и увиделапрекрасный сон. Мой Женька легко, как ребёнка, нёс меня на руках по бескрайнемузеленому лугу и так мне было хорошо. Столько нежности и тепла исходило от моегомужа…

Во сне он был только моим, ни о какой Юльке и помину небыло.

Евгений нёс меня по лугу и целовал, целовал, целовал…

Ах, как это было приятно, как счастлива я была, как покойна…

— Женя, ты любишь меня?

Он ласково заглянул мне в глаза и собрался ответить, ответилдаже, но вдруг загремевший гром заглушил его голос.

И все!

И сплошная тьма!

Удушливая!

Невыносимая!

Я вскочила с кровати — пот градом, сердце бешено колотится…Вскочила, но ноги подкосились, и я снова упала на кровать, подумала: «Чего,глупая, испугалась? Это всего лишь хлопнула дверь, Маруся вернулась.»

Сразу легче стало, сразу успокоилась, хотела окликнутьМарусю, но в этот миг раздался голос…

Вы не поверите — раздался голос Евгения.

— А если Маруся придёт? — у кого-то спросил он.

Сердце моё вновь бешено заколотилось.

— Да, а если придёт Маруся? — фальшивым тенорком поддержалЕвгения Тасик.

«Он-то припёрся сюда зачем?» — удивилась я и глянула начасы.

Ужас! Полдень, а Маруси все нет. Вот и верь такойподруженьке, я уж и выспалась, уже и гостей у неё принимаю. Но Тасик как сюдапопал? Не замечала раньше особой дружбы между ним и Ваней. И куда смотрит Тося?Шляется её муженёк в выходной черт-те где.

— Маруся дома не сидит, — успокоил гостей Архангельский. — Ауж теперь, когда мы поцапались, помчалась, думаю, к подружкам кости мнеперемывать.

Я вскипела. Вот он как, оказывается, за глаза о моей Марусе!

Уже было собралась выйти из спальни и посмотреть, что тампроисходит, да призвать всех к порядку, но тут раздался голос Пупса. Не Пупса,конечно, а Виктора. Пупсом его из нежности Роза называет, и мы все следом заней, но лишь между собой, а в прямом общении зовём, конечно же, как родителиназвали — Виктором или Витей.

— Могу я тапочки эти надеть? — вежливо поинтересовался Пупс.— Роза очень ругается, если я носки новые пачкаю.

— Надевай, — отмахнулся Архангельский и продолжил ругатьМарусю.

Правда, сдержанно ругал, скорей высказывал обиды. Я жедивилась: мой Женька, Тасик, Пупс…

Что их всех вместе собрало?

Выйти или подслушать?

И тут на самой обидной ноте Архангельского раздалсяплаксивый голос Тамаркиного Дани.