— Есть работка. Напечатай, пожалуйста.

Паркер видел, как она поморщилась, и знал, что она думает: да тут два дня печатать, он снова занимался только документами и записками, он возмутителен — не босс, а дьявол во плоти.

— Я хотела прийти завтра позже, г-н Джагода. Розали сжала губы так, будто больше не проронит ни слова. Но она не смогла сдержаться:

— Я записана в парикмахерскую на девять тридцать. Она вжала голову в плечи, словно боялась реакции Паркера.

— Нет проблем, — ободрил ее он. — Это не срочно. Ему понравился ее благодарный взгляд и то, как она довольно улыбнулась. Он душка, наверняка подумала она. Розали расскажет об этом друзьям, Паркер был уверен.

В шесть он встретил Барбару около Музея Современного Искусства. Баннеры на фасаде висели длинными складками, словно измученные. Не было ни дуновения ветерка, и баннеры были будто железные. Эта серая, дрожащая в воздухе жара, смешанная с выхлопными газами, казалась еще сильнее, чем вчера.

— Я вся мокрая, — сказала Барбара, мимолетом прикоснувшись губами к щеке Паркера.

— Невероятная жара.

— А мне нравится, — ответил он. — Ты чего так смотришь?

Барбара смотрела на него с неподдельным удивлением.

— Вчера ты сказал, что ненавидишь жару.

— Наверное, я имел в виду влажность.

— Нет, ты сказал…

Паркер схватил Барбару и крепко сжал в объятиях. И не отпускал до тех пор, пока она нервно не засмеялась и не забыла, о чем она собиралась с ним спорить. Когда он отпустил ее, она выглядела измученной, раздраженной, усталой, будто только спустилась на землю после Страшного суда. Они пошли на выставку Мэплторпа.

Рональд Джейкс, модный фотограф, настоял на том, чтобы Барбара сходила на выставку его друга. Она составляла новое портфолио, возвращаясь к профессии модели после двухлетнего перерыва. Теперь, когда маленькому Эдди было уже полгодика и его уже можно было оставить на присмотр няне, которая могла и кормить его, Барбара решила вернуться к работе. Она снова усиленно занималась спортом. Хотя и поправилась немного, роды пошли ей только на пользу, и выглядела она еще лучше, чем до появления на свет маленького Эдди. Барбара очень хотела выйти на работу — даже не из-за денег, а просто чтобы не потерять ее, чтобы заниматься любимым делом. Так она говорила. Паркер во всем соглашался с ней, делая вид, что его это волнует.

Посетители этой выставки заслуживали отдельного внимания: это были странно одетые молодые люди с пышными усами, бритые наголо. Они своим поведением ничем не выделялись, что было необычно для посетителей выставки. Они пытались быть абсолютными анонимами. Быстро отводили глаза и совсем ничего не говорили. Это и было самым странным в этой выставке: гнетущая тишина, висящая между фотографиями словно легкий дым.

— Бог мой! — сказала Барбара с тяжелым вздохом.

Она шла впереди Паркера, смотря по сторонам.

Он мельком взглянул на нее, но не остановился. Он не хотел подробно рассматривать все эти фотографии. На них лысые темнокожие мужчины обнимали лысых светлых мужчин. У всех запечатленных были мускулистые ягодицы и толстые половые члены.

На некоторых фотографиях были только половые члены: один как торпеда, другой как сигара, третий как переспелый банан. Голые мужчины обнимались, указывали друг на друга, обнимали фонарные столбы. На некоторых фото были просто силуэты. Были и фотографии цветов: большие белые цветы с огромными пестиками, а также длинные овощей. Паркер подумал: цветы не источают аромат, овощи безвкусны, остальное сыро.

Барбара шла по залу медленно и неуверенно. Паркер понимал, что она ждет его реакции. Эти фотографии были намного более странными, чем он этого ожидал. И как она могла бы вписаться сюда?

— Ну и как тебе? — наконец не выдержала Барбара.

— Похоже, этот Мэплторп голубой, — громко ответил Паркер, стараясь быть как можно серьезнее. Он понимал, что остальные посетители слышат его. И они просто боятся сказать что-то первыми. Он презирал их за то, что они робко прячутся за стенды с фото и трусят выразить свое истинное мнение, безропотно принимая все это.

На трех стендах были размещены фото мужчины, мочащегося в рот другого мужчины, стоящего перед ним на коленях.

— У них бороды, они в шляпах. Да ты посмотри на их драные пальто! — сказал Паркер и остановился, чтобы прочесть название этой серии фотографий. — Дейв и Грей. Соусалито.

Они прошли мимо следующей фотографии, изображавшей исхлестанные мужские гениталии, мокрые и с красными ранами. Они напомнили Паркеру маленького зверька, раздавленного машиной: раскатанная множеством пар колес шкурка в середине большого пятна крови. Один из мужчин был одет в очень тесный кожаный костюм. Он напомнил Паркеру обгоревшую кошку. У этого мужчины было немецкое имя — название очередного фото. Одна из фотографий была явной насмешкой над распятием: голое мужское тело лежало в темном лесу. Пенис этого мужчины был похож на пистолет.

Паркер спросил:

— Это цукини или пенис? Сразу и не поймешь… А вот еще один тип в шляпе. Нравятся им эти ковбойские шляпы! И названия пугающие: «Курт», «Джим», «Норд Седжевик Стрит». Еще один Соусалито. Да был я в Соусалито в прошлом году. И не видел там этого голого лысого, забравшегося на пожарный шланг. Это же пожарный шланг, а не второй пенис, правда?

— Высмеивать фото намного легче, чем делать их, идя на большой риск, — парировала Барбара.

— Не так уж это легко, дорогая, — ответил Паркер. — Я полагаю, что все эти образы отвлеченные. Это просто картинки, он убрал весь контекст. Ты видишь перед собой просто застывшую картинку, и они даже не скабрезны, потому что не имеют ну ничего общего с реальностью.

Барбара искоса смотрела на Паркера. Он понимал этот взгляд. Ему лучше замолчать.

— Фу, гадость, — резюмировал Паркер, — и посетители этой выставки не лучше. Такие люди размещают в газетах объявления типа «люблю кожу и водные виды спорта, ищу раба-пассива для анального секса».

— У него есть и дизайнерские фото, как у Рональда Джейкса. Говорят, эти фото очень хороши.

— А ты, похоже, неровно дышишь к этому парню, — подколол Паркер.

Ему было обидно, что Барбара не разделяла его омерзения, что она не поняла ни одного из его саркастических замечаний, что ее, наоборот, чуть ли не восхитили эти бритые головы и опухшие пенисы. — А тот штангист был вообще мужчиной или женщиной?

— У Хельмута Ньютона тоже есть похожие странные фото, но его дизайнерские фото великолепны!

Но Паркер быстро шел вперед и не мог угомониться:

— Эти фото как бы говорят: Я знаю этих людей, а ты нет. Эти люди сделают для меня все, что угодно. Ты никогда не встретишь этих людей, даже и не пытайся.

А я вижу их каждый день. Это мои друзья. Это мои любовники. Это хвастовство чистой воды.