своя богиня. Прежде чем войти в реку, Шарур подошел к берегу с бронзовым браслетом с полированной гагатовой вставкой.

— Это для тебя, Эниярмук, чтобы ты стала еще прекраснее. — С этими словами он бросил браслет в мутную воду.

Принеся жертву, он снял сандалии, тунику и голым вошел в реку, проверяя брод. Песок и грязь на дне хлюпали у него между пальцами. Маленькие рыбки тыкались в ноги. Прохладная вода ласкала тело, пока он осторожно продвигался вперед. Шарур воспринял это как знак того, что речная богиня приняла подношение.

Вода сначала поднялась ему до колен, потом до бедер, потом до талии и продолжала подниматься. Если так пойдет дальше, у ослов возникнут сложности с переходом.

— Молю тебя, Эниярмук, дай нам возможность безопасно пересечь реку. Обещаю пожертвовать тебе еще один такой же браслет, когда мы достигнем другого берега, — сказал он и двинулся дальше.

Вскоре из воды показался его живот, потом — бедра. Он продолжал идти, пока не вышел на западный берег Ярмука. Обернулся, помахал каравану. Охранники и погонщики разделись. Рукагин подобрал тунику и сандалии Шарура и понес их над головой вместе со своей одеждой.

По молитве Шарура, все почти благополучно переправились. Не считать же неприятностями пиявок, налипших на ноги людей и ослов. На другом берегу пришлось развести костер. Возле огня пиявки отпали сами под брезгливые крики людей. Один из погонщиков тоже вскрикнул, когда его лягнул осел. Шарур решил, что пиявки — малая беда, и подарил Эниярмук второй браслет.

Он прошелся вдоль каравана проверить, все ли в порядке с грузом. Пострадал только пара вьюков с красными рубахами, остальное оказалось в порядке. Шарур вздохнул.

— Ладно, я и не собирался много за них выручить, да и урон небольшой. Краска потекла, грязь речная пристала… сойдет, — сказал он.

— Для незнакомого брода удачно обошлось, — сказал Хархару.

— Я знаю, — кивнул Шарур. — Главное, мы избавились от неприятностей с Эниагашером… надеюсь. — Он нахмурился. Шарур не любил, когда что-то шло не так, и по молодости лет, бывало, огорчался, когда замыслы его удавались не полностью. Да и время потеряли. Придется же еще выбираться узкими тропами к главной дороге.

От реки отходило несколько оросительных каналов. Здесь все еще были земли Кудурру. Люди те же. Язык тот же, хотя и более напевный. Великие боги те же, разве что городов нет. А значит, нет и городских богов. Демонам, обитавшим в этой части мира, не хватало силенки собрать под своим контролем большое количество людей. Подобно пустынному демону, обитавшему в пустошах к западу от Зуаба, демоны к западу от Ярмука не страдали отсутствием амбиций, просто пока им не хватало сил, чтобы воплотить амбиции в реальность.

К западу от Ярмука все чаще встречались пустоши. Эти земли могли бы стать плодородными, но не хватало воды; либо ручьи далеко, либо слишком высоко, чтобы тянуть канал. Горы Алашкурру возвышались на горизонте. В Гибиле они тоже были видны, но только в самые ясные дни, и то как туманное пятно на краю неба. Здесь — другое дело. К западу от Ярмука Шарур чувствовал, что они смотрят на него сверху вниз.

Через два дня после того, как караван перешел реку, возделываемые земли кончились. Впрочем, корма ослам хватало. Шарур выменял часть испорченных водой рубах на пару овец у пастуха. Они встретились ему неподалеку от дороги. В ту ночь на ужин караванщикам досталась жареная баранина с черемшой.

На следующее утро они догнали караван из Имхурсага. Шарур знал, что караван конкурентов неподалеку. Если бы он не повел свой караван обходным путем, они бы встретились раньше. Теперь его заботила только главная переправа у Аггашера, и Шарур сомневался, что она обойдется без инцидентов.

Когда на дороге стали заметны отпечатки подков чужих ослов, Шарур приказал стражникам надеть шлемы и взять оружие.

— Мы не знаем, что у имхурсагов на уме, — сказал он Мушезибу. — Если Энимхурсаг потребует, чтобы они напали, они нападут, даже если нас будет больше. Бог обычно сначала делает то, что считает нужным для себя, и только потом беспокоится о своем народе.

— Да, видал я это в тех войнах, которые мы вели против Имхурсага, — подтвердил начальник стражи. — Я помню, как они бросались в бой без всякого смысла. Но они считают нас сумасшедшими, ведь мы действуем каждый сам по себе, а не так, как хочет наш бог. Уверяю тебя, это будет то еще представление!

— Представление? — удивился Шарур. Но переспрашивать, что имел в виду начальник стражи, не стал, а вместо этого провел пальцем по лезвию бронзового наконечника своего копья и проверил, достаточно ли он острый. Остался доволен. А что еще оставалось делать?

Имхурсаги впереди тоже вооружались. Шарур видел щиты, копья, мечи, луки. Их караван не уступал размерами каравану Шарура. Если они сцепятся, неизвестно, чем дело кончится.

— Мы поступим также, как на землях Зуаба, — заявил Шарур. — Первыми бой не начнем. Если нападут они, вы знаете наш клич: «Энгибил, и никакой пощады!» Охранники кивнули. Некоторые из них поспешно готовились к бою. Некоторые не готовились. Они и так были готовы.

Караваны сближались и вот уже задние ослы имхурсагов почти рядом. Люди поспешно сгоняли животных в круг, чтобы защитить их от людей Гибила.

Шарур выступил вперед.

— Гибил и Имхурсаг сейчас не воюют! — крикнул он. И это была правда. К сожалению, единственная правда об отношениях двух городов.

Предводитель другого каравана тоже выступил вперед и поднял руку. Только не жестом мира, а предупреждением.

— Стой, где стоишь! — воскликнул он. — Не вздумай приближаться, пока не поведаешь о своих желаниях Энимхурсагу, могущественному богу.

— Тогда и ты останови своих ослов, — предложил Шарур. — Начнем переговоры. — Он подавил вздох. Что толку говорить с этим человеком, если все равно за него решает его бог. Да если бы весь бог, а то ведь только та его крошечная часть, которой он следит за караваном.

Имхурсаг действительно стоял, не отвечая, словно прислушиваясь к чему-то. Так продолжалось несколько вздохов, а потом человек словно ожил, кивнул сам себе и прокричал:

— Да будет так! — Он повернулся к своим караванщикам и велел стоять на месте. Шарур в свою очередь махнул своим людям, чтобы они не подходили ближе.

Предводитель другого каравана спросил:

— Зачем