громко жаловались. Впрочем, ослы всегда жалуются.

В тот вечер Шарур очень тщательно выбирал место для лагеря. Наконец, он увидел небольшой холм, который легко защитить от ночного нападения, и с которого далеко видно.

— Здорово! — сказал Мушезиб, энергично кивая, — имхурсагам нас здесь не взять. Если попробуют, им достанется на орехи!

— Вот и я так думаю. — Шарур посмотрел на восток и разглядел лагерь имхурсагов. Там уже мерцали звезды костров. — Ишь, чего надумали: с нами тягаться! Зашибутся пыль глотать.

— А то! — и без того выпуклая грудь Мушезиба выпятилась еще больше. — Знаешь, сын торговца, неужто мы не утрем нос этим имхурсагам? Да чего мы тогда стоим вообще? Разве я не прав?

— Во всем прав! — Шарур так же гордился своими товарищами по походу, как и начальник охраны. Вернувшись к своим людям, он громко спросил: — Кто-нибудь из вас путешествует с призраком? — Он никогда не думал, что пожалеет о вспыльчивом деде, оставшемся в Гибиле, а вот теперь жалел.

Охранник Агум оторвался от ужина из вяленой рыбы и фиников.

— Да, сын торговца. Мой дядя Буряш сам ходил с караванами, так что ему нравится путешествовать по этой дороге.

— Отлично! — воскликнул Шарур. Он не знал дядю Агума и не мог проверить, действительно ли призрак увязался с ними, но рискнуть стоило. — Я хочу, чтобы он отправился в лагерь имхурсагов и послушал их разговоры. Мне надо знать, почему их бог передумал и решил нас пропустить. Хорошо бы также, чтобы он понял, что имел в виду их предводитель, когда потешался над нашими шансами хорошо расторговаться в Алашкурру.

Агум, склонив голову набок, прислушивался к голосу призрака, которого, кроме него, естественно, никто не слышал. Наконец он посмотрел на Шарура.

— Он говорит, что с радостью это сделает, сын торговца. Имхурсаги ему тоже не нравятся. В одной из прежних войн, — не знаю точно, в какой, — они украли у него овец.

— Спасибо, Буряш, дядя Агума, — серьезно поблагодарил Шарур. Он-то призрака не слышал, зато тот его слышал прекрасно.

— Говорит, он прямо сейчас пойдет, — сообщил Агум. — Вернется и расскажет.

Перед самым ужином к Шаруру подошел Хархару. Хозяин ослов сплюнул финиковую косточку и сказал:

— Отличная мысль — отправить призрака на разведку. Молодец, сын торговца. Мало кому могло это прийти в голову, зато может оказаться очень полезным. — Он поморщился и криво усмехнулся. — Мои-то призраки в городе остались, чем весьма меня обрадовали. А вот смотри ты, могли бы и пригодиться.

— У меня с моим дедом то же самое, — ответил Шарур.

Хархару кивнул. На лице его явно читался вопрос. Но поскольку Шарур был главным в караване, начальник погонщиков решил начать издали.

— Как думаешь, не стоит ли подумать насчет призраков тут, у нас?

Шарур увлеченно жевал. Он понимал, о чем говорит Хархару.

— Ты можешь говорить со мной прямо, повелитель ослов. Ты же мой помощник. Какие тут обиды?

— Не я один так думаю. Да ты и сам, наверное, сообразил. Если имхурсаги решат послать к нам своего призрака, как бы нам устроить для него ловушку?

— Можно попробовать, — подумав, ответил Шарур. — Завтра это будет уже неважно. Их призраки нас не догонят. Но сегодня распознать такого призрака будет трудновато. Но все-таки, — Шарур подергал себя за бороду, — есть кое-какие способы. Трудность в том, чтобы отличить их призрака от какого-нибудь местного любопытного духа. Но призрак из Имхурсага будет нести запах, так сказать, Энимхурсага, а местный призрак — нет.

— Это так, — кивнул Хархару. — Если, конечно, ты сможешь обнаружить разницу, не оскорбляя здешних призраков, демонов и богов.

— Я буду осторожен, повелитель ослов, поверь мне, — сказал Шарур и снова дернул себя за бороду. — Я вовсе не хочу оскорблять здешних незримых обитателей. Я постараюсь объяснить, что мы не собираемся заявлять права на эту землю, постоим тут ночь, и уйдем..

— Вот и славно, — сказал Хархару. — По твоей находчивости любой узнает в тебе сына твоего отца.

— Ты слишком добр ко мне, — Шарур коротко кивнул в знак благодарности.

Поставив небольшой горшок на землю на границе света костров, он обошел лагерь, напевая:

— Нынешним вечером да принадлежит земля в этом круге людям, идущим за Энгибилом. До восхода солнца земля в этом круге да принадлежит людям, которые следуют за Энгибилом. Нынешней ночью да защитит Энгибил землю в этом круге. До восхода солнца да охранит Энгибил землю в этом круге. Нынешней ночью да изгонит Энгибил Энимхурсага и людей его, и духов его из земли в этом круге. До восхода солнца да отвратит Энгибил все старания Энимхурсага и людей его на земле в этом круге.

Он продолжал двигаться по кругу медленно и церемонно:

— Мы, люди, идущие за Энгибила, встали здесь лагерем, на земле, принадлежащей незримым существам, исконно обитавшим здесь. Мы, люди, идущие за Энгибилом, уйдем отсюда с восходом солнца, и вернем землю в этом круге незримым существам, обитавшим здесь от века. Мы, люди, идущие за Энгибилом, просим нашего бога защитить землю в этом круге сегодня ночью.

Он повторял молитву, особо упирая на то, что время ее действия — только предстоящая ночь. Он замкнул круг, дойдя до поставленного им горшка. Со вздохом облегчения он перешагнул через него и прошел еще несколько шагов, убедившись, что круг замкнут.

— Хорошее заклинание, сын торговца, — сказал Мушезиб, когда Шарур вернулся к огню. — От него будет польза.

— Да будет так, — сказал Шарур и в душе пожелал, чтобы его магия не понадобилась, чтобы имхурсагам не пришло в голову посылать к ним призрачного шпиона. Он бы все равно не смог опознать его, поскольку, будь то мужчина или женщина, не встречался с ними при их жизни.

Он повернулся к Агуму.

— Призрак твоего дяди не возвращался?

— Нет, сын торговца, — ответил стражник. — Рано еще. Ему ведь надо добраться туда, а потом оттуда. Это время. Я собираюсь лечь спать, — он успокаивающе улыбнулся Шаруру. — Когда вернется, начнет орать мне на ухо, тогда уж какой сон?

Шарур кивнул.

— Да, понимаю. В точности как мой дед. Ладно. Когда он вернется, разбудишь меня. Я