Все следы глумления исчезли с его лица, он посуровел.

– С этим я согласен, – отрезал он и беспокойно пригладил волосы. – Ты не задумываешься о том, что, если бы меня не было, все сложилось бы иначе?

Зуки не хотела признавать, что эта мысль приходила ей в голову, когда врачи впервые назвали ей диагноз. Но те первые мучительные недели она продолжала надеяться. Потом она узнала из таблоидов о том, что помолвка Рамона и Светланы не расторгнута, и образумилась. Она поняла, что не может доверять Рамону.

– Каким образом?

– Для начала, если бы ты вовремя обратилась ко мне, у тебя было бы сейчас более выгодное финансовое положение.

Она нахмурилась:

– О чем ты говоришь?

– Луис оплатил твои медицинские счета. Разве ты не думала о том, что, родив мне ребенка, ты могла бы очень разбогатеть?

Она пошатнулась от его обвинения.

– Ты думаешь, я сознательно избавилась от ребенка, потому что у меня не было денег?

– Я знаю, что ты на мели.

Она старательно вдохнула:

– Я понимаю, мы друг другу немного больше, чем чужие. И мы даже не очень нравимся друг другу, – рискнула она предположить. – Но я бы никогда…

– Брось отговорки, Зуки. Тебе не оправдаться. Забеременев от меня, ты не потрудилась сказать мне об этом, – бросил он ей и стиснул зубы. Повернувшись, он направился обратно к письменному столу и взял документы, которые она отшвырнула от себя несколько минут назад.

Он небрежно открыл папку, и Зуки увидела логотип благотворительного фонда.

– Возникает вопрос: зачем тебе избавляться от моего ребенка, а затем становиться донором яйцеклеток?

Она сглотнула. По ее спине пробежала дрожь. Она попыталась урезонить его.

– Рамон, это в прошлом. То, что ты мне предлагаешь, бессмысленно.

Его суровый выдох заставил ее замолчать. Он поднял голову и одарил ее ледяным взглядом:

– Почему, Зуки? Почему ты решила стать донором?

Она подняла подбородок:

– Я не должна ничего тебе объяснять.

В его взгляде промелькнули тысячи противоречивых эмоций. Он медленно закрыл папку и бросил ее на журнальный столик. Все это время он не сводил глаз с Зуки.

– Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Твоя мать сейчас лежит в частной клинике, у нее вторая стадия рака шейки матки.

Ее сердце болезненно сжалось.

– Да, – пробормотала она.

– Ее страховка истекает в этом месяце, и ее врачи уже готовы отказаться от лечения, потому что оно бесполезно. – В его тоне не было ни злости, ни сочувствия.

– Дай-ка я угадаю. Ты решил совершить чудо?

– У меня есть деньги, благодаря которым совершаются чудеса. Я также пытаюсь узнать, каковы твои цели. Ты решила заработать на своем донорстве? – угрожающе спросил он.

– А зачем тебе ребенок? – вдруг спросила она.

– Мне нужна семья, – признался он.

– Собрав сведения о моей матери, ты решил шантажировать меня ее здоровьем?

– Никакого шантажа. Я предлагаю помощь. Если мы с тобой договоримся, у тебя будет одной проблемой меньше. Чудо, в которое ты не веришь, может произойти.

Не сдержавшись, она рассмеялась:

– Ты в самом деле решил, будто я поверю, что ты делаешь это по доброте душевной?

Рамон не отвечал целую минуту. Потом он мрачно произнес:

– По какой-то причине Луис очень лестно отзывался о тебе и твоей матери. И все же ты готова отказаться от наследства, которое он оставил тебе, хотя эти деньги могут помочь твоей матери. Луис уже не может тебя образумить. Но я могу это сделать.

Она покачала головой:

– Эти деньги предназначались ребенку, которого я не родила.

– Они предназначались тебе. Но ты решила от них отказаться. По-твоему, Луис просто так игнорировал тот факт, что ты больше не беременна, когда решил не изменять свое завещание? Он знал, что твоя мать больна. Ты не считаешь, что он пытался тебе помочь?

– Я не знаю. Я понятия не имею, о чем он думал. В любом случае я не заслуживаю этих денег.

– А твоя мать заслуживает того, чтобы ее бросили?

– Я ее не бросаю! Я сделаю для нее все, что могу…

– Да? Или ты приложишь минимум усилий, а потом пойдешь на попятную, как ты сделала с нашим ребенком?

У нее заныло сердце.

– Ты не имеешь права говорить мне такое.

– У меня есть полное право. Ты должна ответить за то, что сделала.

– Я сожалею, что не сказала тебе о беременности! Ты это хотел услышать? Ты хочешь, чтобы я встала на колени и просила у тебя прощения?

– Ты знаешь, чего я хочу.

Она бросила сумочку на диван, дрожа всем телом.

– Как ты можешь предлагать мне подобное, если ты смотришь на меня с такой ненавистью? Ты не задумывался о моих чувствах хотя бы на минуту?

Он повернулся к окну и пригладил рукой волосы. Долгое время он молчал. Когда обернулся, выражение его лица стало еще суровее, а взгляд непроницаемее.

– Мне незачем любить тебя, чтобы затащить в постель, – ответил он. – И наоборот. Я считаю, что перед нашей последней близостью мы недолюбливали друг друга. Тем не менее оказалось, что мы хорошо совместимы.

Ее ужасали его чудовищные рассуждения.

– Ты думаешь, та интерлюдия, когда мы оба были навеселе, сравнима с… клиническими упражнениями, которые ты предлагаешь?

– Да. И на этот раз мы все будем делать с ясным умом, зная конечную цель. И ты не сможешь меня опровергнуть.

– Я отказываюсь в этом участвовать.

– Ты останешься здесь, выспишься, а утром дашь мне ответ. И я предпочитаю услышать твое согласие.

– Иначе что?

– Ничего. Мы оба ничего не выиграем. Ты не вернешься в Англию, чтобы сдавать яйцеклетки. Я полагаю, твое место будет отдано другому заявителю.

Она ахнула:

– Что?

– Ты не глухая. Кроме того, я лично спонсирую этот донорский фонд. Твое имя не вычеркнут из списка без твоего подтверждения, но я смею предположить, ты уже не будешь в приоритете. Я не раз сообщал этому фонду, что ты будешь зачинать со мной ребенка традиционным способом.

Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

– Ты… Ты не мог так поступить!

Он кивнул на папку на столе:

– Ты недооцениваешь мои намерения, Зуки. Если ты в самом деле хочешь принести пользу, я твой единственный вариант.

– Это… это шантаж.

– Не надо навешивать мне ярлыки, дорогая. Ты поступила гораздо хуже меня.