в голосе не удалось. Всем своим видом – надменным, полным уверенности в собственном превосходстве выражением на холеном, гладко выбритом лице, вызывающей позой, подчеркнутой массивным экзокостюмом, и вечно презрительным взглядом высшего существа, вынужденного по долгу нелегкой службы опускаться до общения с примитивными тварями, – Ли Эббот вызывал почти инстинктивное желание сопротивляться до последнего.

Отчим никогда не отличался терпением: ни на работе, ни – особенно – дома. Правила, правила, правила – с каждым разом они становились все абсурднее, с каждым днем все больше отдавали унижением и садизмом.

«Нельзя беспокоить главу семьи, когда он не настроен на общение».

«Нельзя приступать к трапезе, не поблагодарив хозяина дома, милостью которого на этом столе есть еда».

«Нельзя забывать, что основное предназначение феммы – обслуживать и ублажать манна».

«Нельзя отказывать ни в чем».

Нельзя, нельзя, нельзя…

Кулак в экзокостюме не знал пощады. Моя спина до сих пор помнила жестокие наказания за внешний вид, неподобающий приемной дочери капитана полиции Абисс-сити, дерзкий взгляд, неправильный тон. И… сдавленные, приглушенные вскрики матери, когда она послушно терпела уроки литианина – потому что «он всегда прав, Сола», «он наш единственный шанс на безбедную жизнь», «наша единственная возможность выжить».

«Нет, мама. Он всегда был нашей главной возможностью умереть».

Я пыталась ей объяснить – бесконечное число раз пыталась, – но она упрямо отворачивалась, отказываясь слушать, а в полиции… в полиции центрального округа Абисс-сити мои заявления моментально передавали лично капитану Ли Эбботу, который максимально доходчиво доносил до нас с мамой бесплодность подобных действий.

Себя я не жалела. Научилась стискивать зубы, считать до ста и молча ненавидеть. Но мама… Это было невыносимо.

Надо было бежать, бежать из шикарной просторной квартиры в Центре, наплевав на мнимые блага литианской жизни. Но время шло, дни сливались в недели, месяцы и годы, а потом… потом стало уже поздно. Реаниматолог, вышедший из дверей операционной, лишь развел руками и предложил дождаться Ли Эббота в коридоре, пока медики заполняют нужные бумаги. Я кивнула, развернулась – и через черный ход бросилась вон из ярко освещенной центральной больницы, чтобы сесть на первый же подвернувшийся скайвей в сторону трущоб и больше никогда не возвращаться.

Никогда.

Ли Эббот не искал меня. Я знала, он мог – у него был доступ к базе данных идентификационных чипов и камерам всего Абисс-сити. Если бы он хотел, меня вычислили бы в любой дыре. Но… почему-то капитан полиции закрыл глаза на мое бегство, а я – со временем – оставила ту главу своей жизни в прошлом.

Навсегда, мне казалось. Но нет.

– Плохо выглядишь, Солана. – Светлые, почти прозрачные глаза литианина уставились на меня из темноты гермошлема. Пальцы отчима сжались, демонстрируя подаренное экзокостюмом превосходство в физической силе. – Рассказывай, что здесь происходило вчера ночью.

Кожа на спине и руках зачесалась, будто шейд был готов прорвать ее, одевая тело в броню не менее прочную, чем литианский экзокостюм. Я выпрямилась, бесстрашно встретив взгляд Ли Эббота – так же, как делала в детстве, выводя его из себя дерзким неповиновением.

– Ничего. Все было тихо. Вечером я закрыла клинику и ушла.

– На ночь кто-то оставался?

– Нет, – хмуро вклинился Саул. – У нас нет регулярного круглосуточного дежурства. Солана ушла вечером, Хельми пришла с утра.

– Ложь, – отмахнулся капитан. – Солана, что происходило на улице?

Главное – не проявлять беспокойства. И говорить правду – ходили слухи, что в визоры полицейских гермошлемов встраивались датчики, считывающие микроскопические движения лицевых мышц и малейшие изменения температуры тела.

– Не знаю. Мы не выходим во время смены. Такова инструкция.

– Сотрудникам категорически запрещено покидать клинику, – веско произнес Саул, многозначительно покосившись на полицейского. – Что бы ни происходило за ее пределами.

Я ощутила острый укол вины. Саул был прав – я действительно не должна была выходить, не должна была нарушать правила. А теперь из-за меня все мы оказались под угрозой…

«Спокойнее, Сола».

Ли Эббот сощурился, не отрывая от меня напряженного взгляда, словно хотел, чтобы я испугалась, отступила, сломалась под его железным – исключительно благодаря поддержке экзокостюма – кулаком и железной – за счет авторитета капитана полиции и высокого положения литианина – волей.

«Не дождешься».

– Это легко проверить, – наконец произнес он. Литианин поднял голову и указал на угол козырька крыльца. Темный глаз камеры безучастно взирал на нас сверху. – Записи. Немедленно.

Я мысленно выругалась – как я могла забыть о такой важной детали? Саул же остался спокоен и невозмутим.

– Как я уже говорил, капитан, ночью закоротило электросеть. Камеры перегорели. Проводка никуда не годится, знаете ли, хорошо хоть пожара не случилось. К сожалению, никаких материалов предоставить я не смогу.

Ли Эббот нахмурился.

– Мне доложили, что короткое замыкание произошло из-за перегрузки сети.

Медик равнодушно пожал плечами, нисколько не смутившись завуалированного обвинения в голосе полицейского.

– Может, и так, капитан. Я не электрик и не разбираюсь в деталях. Факт остается фактом – записей с камер наблюдения у нас нет.

Можно выдохнуть.

Литианин скрестил на груди могучие бронированные руки.

– Я абсолютно уверен, что где-то установлены дополнительные камеры, – проговорил он. – В каждом притоне, подобном вашему, есть как минимум десяток жучков, чтобы следить за ворами, наркоманами и нелегальными барыгами, которые обычно работают в таких заведениях.

– Я доверяю своим сотрудникам, капитан.

– Зря.

Хельми за спиной Саула фыркнула. Внимание Ли Эббота моментально переключилось на медичку – отчим никогда не мог вынести ни малейшего пренебрежения к своей персоне. Подавшись к Хель, он опустил бронированную руку на ее плечо и сжал пальцы.

– Я начинаю терять терпение, Шей Михель, – сквозь зубы процедил он. – Где записи?

– Еще раз повторяю, их нет.

– Вы же знаете, нам ничего не стоит перевернуть каждый сантиметр в этой поганой дыре. Но тогда все закончится гораздо хуже для вас.

Саул шагнул вперед, вынуждая литианина отступить от медички. Шейдер излучал спокойную уверенную силу – не чета раскрасневшемуся от нервного напряжения Ли Эбботу.

– Пожалуйста, капитан, – ровно проговорил Саул. – Пожалуйста. Только, боюсь, зря потратите время. Дождь и короткое замыкание сожгли все камеры и стерли материалы с серверов. Боюсь, данные восстановлению не подлежат. Хотите – заберите с собой карту памяти и убедитесь сами. Я знаю, – усмехнулся медик, – полиция имеет полное право устроить проверку. Раз у вас есть ордер на обыск, можете изучить хоть каждый пыльный угол. Мы с Хель и Соланой, как законопослушные граждане, готовы оказать вам полное содействие в поисках. Только не просветите ли, в чем причина повышенного интереса к моей клинике со стороны представителей полиции?

– Не ваше дело.

Саул развел