– А знаете, – наконец сказал он, – мне кажется, вы правы. Вариант с затаскиванием за волосы придется исключить.

– Хорошо, поэтому…

– Поэтому я применю другой способ.

Он говорил так спокойно, что она даже не поняла, что он задумал. Не давая ей времени опомниться, он быстро пересел к ней, обнял обеими руками и крепко прижал к себе, всматриваясь в ее лицо сверху вниз с непонятным ей выражением.

Она успела лишь пискнуть «Нет!», когда его рот опустился на ее губы, заглушив возражения, хотя внутри у нее все продолжало кричать от возмущения.

Но теперь она поняла, что ему не было дела до ее внутренних побуждений. Мысленно она могла отвергать его, но пока ее тело было в его руках, пока его уста накрывали ее губы, он мог делать с ней все, что хотел.

Она делалась его собственностью. Он так сказал. И теперь стало понятно, что он собирается к ней относиться как к своей собственности.

Мысли ее закружились, перемешались, но в душе она понимала, что истинная угроза исходит от ее собственных чувств, которые предательски норовили отозваться на посягательства этого ужасного человека, несмотря на негодование, которое он вызывал в ней.

Прикосновения его губ дарили порочное удовольствие, дразнили и побуждали к ответу. Ей хотелось прочувствовать эти прикосновения, хотелось отчаянно и со все нарастающей страстью, так, что она, не в силах совладать с этим стремлением, начала сама прижиматься губами к его рту, исследовать его, хотя движения эти породили в ней ощущение жгучего стыда.

Она должна сопротивляться ему. Должна! Но как ей было сопротивляться, если все ее естество тянулось к нему, жаждало ощутить его напор?

Он отклонился, чтобы посмотреть на нее, и пальцем очертил контур ее рта. Она чуть не задохнулась от мощной волны наслаждения, но все равно продолжала бороться.

– Отпустите… меня… – пробормотала она.

Граф прикоснулся кончиком пальца к тому месту у основания ее шеи, где учащенно пульсировала жилка.

– Нет, – просто сказал он. – Вы хотите меня так же сильно, как я хочу вас.

– Нет! – неистово закричала она.

– Уста ваши говорят одно, но тело – другое.

Он приложил губы к жилке, заставив Венецию шумно втянуть воздух и впиться в него пальцами. Она возненавидела его за то, что он так беспардонно заставил ее ощущать физическое удовольствие, и возненавидела себя еще больше за то, что не устояла, вот только это ничего не меняло. Сопротивляющийся разум утонул в чувственной волне.

Его поцелуи стали подниматься по шее, к подбородку, снова пошли на штурм рта, целеустремленно, угрожающе, притягательно – так, что у нее закружилась голова.

Она испугалась, что вот-вот может лишиться чувств, и напрягла все силы, чтобы не сомлеть, но его страсть была слишком напориста. Он ошеломил ее мужественностью, властностью, чувственностью, и во всем мире не осталось ничего, кроме него.

Какой-то отдаленный уголок ее сознания почувствовал, что поезд остановился и открылись двери. Потом она услышала голос графа:

– У жены обморок. Я понесу ее.

Венеция ощутила, что ее поднимают и выносят из поезда. Граф прошел несколько шагов с нею на руках и поднялся в экипаж.

Это было время для спасения, последний шанс сбежать. Однако ноги ее словно налились свинцом, а по всему телу разлилась жуткая усталость, точно ее отравили.

В некотором смысле так и было, только ядом послужила ее собственная сексуальность. Но этот страшный мужчина мгновенно почувствовал это и бессовестно использовал против нее, преодолев ее силу воли, которую она считала непоколебимой.

– К кораблю. Живо, – услышала она его голос. – Жене нужно как можно скорее лечь.

Экипаж пришел в движение. Венеция уже ощущала соленый морской воздух и слышала крики чаек. Еще несколько минут – и они окажутся на корабле, и тогда уже будет поздно.

Наконец экипаж резко остановился. Граф вышел, развернулся, взял ее на руки и вынес из экипажа, прижимая к груди.

– Отпустите меня, – в отчаянии зашептала она.

– Никогда, – просто ответил он и ступил на сходни.

Пока поднимались по лесенке, она посмотрела поверх его плеча на отдаляющуюся землю. Теперь уже слишком поздно. Спасения нет.

Снова раздался голос графа:

– Ее светлости нездоровится. Пожалуйста, проведите меня в ее каюту и отчаливайте поскорее.

Пока он нес ее вниз по каким-то лестницам, а потом по коридору, она слышала шум двигателей, готовых к отплытию.

Наконец капитан отворил двустворчатые двери.

– Это «королевский номер», милорд, – сказал он. – Надеюсь, ее светлость скоро поправится.

– Не сомневаюсь, – ответил граф. Внеся Венецию и уложив ее на кровать, он пояснил капитану: – Не выдержала свадебного волнения. Пожалуйста, оставьте нас наедине.

Только когда капитан ушел, граф отпустил ее.

– Наконец-то один со своею невестой, – с насмешливой интонацией произнес он.

– Как… вы… смеете!

– А почему бы мне не сметь? Перед нами весь мир, и у нас есть время насладиться обществом друг друга. Через несколько минут мы будем в море и начнется наш медовый месяц.

– Не могли бы вы держаться на расстоянии? – враждебным тоном произнесла Венеция.

Он пожал плечами, поднялся с кровати и встал между нею и дверью.

– Только не нужно глупостей.

Вдруг судно задрожало, послышалось глухое гудение двигателей, где-то мощно закрутились винты. Венеция почувствовала легкий толчок, и они поплыли.

Девушка откинула вуаль и подбежала к иллюминатору, за которым был виден отдаляющийся причал. Путешествие в Индию началось.

Она повернула окаменевшее лицо к своему похитителю и увидела, что тот взирает на нее с насмешливой улыбкой.

– Значит, теперь я ваша пленница? – промолвила она.

– Нет, вы моя жена.

– Есть ли разница?

– С удовольствием поговорю с вами на эту тему в другой раз.

– Неужели вам хочется иметь жену, которая вас ненавидит?

Он пожал плечами.

– Сударыня, ваши чувства трогают меня не больше, чем мои чувства трогали вас, когда вы задумывали эту выходку. Я ответил на ваш вопрос?

Венеция не нашлась что сказать. Он был прав.

– А теперь, – помолчав, продолжил он, – нам уже пора начинать вести себя как молодожены.

– Если вы думаете, что…

– Я думаю, что пришло время для маленького приятного ужина без посторонних глаз, – успокаивающим тоном произнес он. – Я чертовски голоден. Уверен, что и вы тоже.