– Я… Ужин?

– Естественно. А вы чего ждали?

– Ничего… Я проголодалась, – честно призналась она.

– Вот и славно. Предлагаю переодеться и после этого попросить подать ужин. К счастью, мой слуга еще сегодня утром сел на корабль и сейчас ждет у меня в каюте. Но вы, разумеется, не подумали взять с собой горничную?

– Я не могла брать с собой кого-то против желания.

– Понимаю. Вы справитесь сами?

– Разумеется, – сухо ответила она.

– Хорошо. Тогда я оставлю вас.

– У вас еще есть время меня отпустить, – произнесла она тоном, в котором теплилась надежда. – Мы можем пристать к берегу…

– Я не собираюсь делать ничего подобного. Запомните это раз и навсегда.

Граф направился к двери, но, не дойдя, остановился и обернулся.

– Вы бросили мне вызов, сударыня, и я вам покажу, какой ошибкой это было. Думаю, нас обоих ждет очень интересное будущее.

Он вышел до того, как она успела ответить.

Венеция принялась со злостью раскрывать сумки и чемоданы, начиная понимать, на какие неудобства обрекла себя, не взяв с собой горничную. Она всегда была самостоятельной и лучше многих дам могла о себе позаботиться, но сейчас помощь была бы очень кстати.

Посмотрев по сторонам, она признала, что «королевский номер» выглядел весьма впечатляюще. Здесь имелся туалетный столик и несколько кресел. Стены были украшены картинами, которые выглядели так, словно попали сюда прямиком из королевского дворца.

Кроме того, каюта располагала даже кабинетом с письменным столом и двумя ванными – одна для нее, а вторая примыкала к туалетной комнате графа, в которую можно было попасть из большой спальни.

Заглянув в туалетную, Венеция увидела одну узкую кровать. Потом она посмотрела на большую двуспальную кровать в своей комнате.

Это была кровать для молодоженов. А именно в этом качестве они здесь и находились, как граф напомнил ей.

Он вернулся в ее мысли: высокий, широкоплечий и, самое главное, красивый притягательной мужской красотой. Он был создан для того, чтобы быть любимым женщинами. Он притягивал их к себе именно тем, что знал: он может получить любую, какую захочет.

Венеция, не имевшая никакого опыта в таких материях, поняла все это инстинктивно. Ни одна женщина ни с чем не спутала бы сластолюбивый блеск глаз, который говорил: женщины нужны для того, чтобы доставлять удовольствие, и он будет пользоваться ими, когда у него возникнет такое желание.

Она догадалась, что до сих пор граф Маунтвуд не встречал отпора, еще ни разу не становился объектом насмешек женщины, и поэтому он так взъярился на нее.

Венеция догадывалась, что, случись им повстречаться при иных обстоятельствах, она, возможно, и не устояла бы перед обещанием неведомых удовольствий, которое сквозило в каждой черточке его лица. Она могла бы влюбиться в его самоуверенность властелина мира.

Но они встретились врагами, и теперь ей приходилось остерегаться именно того, чем он ее привлекал. Она не имела права сдаться, смягчиться или позволить ему приблизиться к себе хотя бы на дюйм.

Ни на дюйм.

По какой-то причине эта мысль заставила ее взгляд упасть на обручальное кольцо, украшенное огромным бриллиантом в окружении россыпи камней поменьше. Это было настоящее произведение искусства. Он отдавал его своей будущей жене, но не ей.

Медленно, уверенно она сняла его с пальца и положила в ящик туалетного столика.

Разобрав вещи, Венеция пошла в ванную и набрала воды. Лежа в ванне, ощущая обнаженным телом прохладу воды, она подумала о Мэри. Только бы у нее все было хорошо и она вышла за Дэвида…

В этой тихой маленькой комнатке было очень покойно, и Венеции хотелось все хорошенько обдумать, но она не могла оставаться здесь вечно. Рано или поздно ей все равно придется подняться и сразиться с врагом.

Доспехами для предстоящей битвы она избрала голубое платье – то самое, которое было на ней в первый вечер. Возможно, это был не самый лучший вариант, но все остальные платья сильно помялись. А это было уложено в чемодан в последнюю минуту и потому пострадало меньше всего.

Платье надеть на себя Венеция смогла, но неожиданно она столкнулась с непредвиденной трудностью. Без горничной застегнуть спинку не было возможности.

– О нет! – вскричала она, поворачиваясь и извиваясь в тщетных попытках достать до крючков.

В дверь постучали.

– Все хорошо?

– Нет, не все… То есть да, все хорошо, – крикнула она в ответ.

– Что-то не похоже.

– Просто у меня… небольшое затруднение, – процедила она, скрежеща зубами.

Венеция продолжала бороться с непослушным платьем, когда у нее за спиной раздалось:

– Позвольте помочь.

Резко развернувшись, она увидела, что граф вошел в комнату и смотрит на нее.

– Как вы смели войти, когда я…

– Не одеты? Ну и хорошо, что я вошел, иначе вы бы еще долго оставались в таком состоянии. К счастью, муж имеет право выполнять обязанности горничной для своей жены. Постойте спокойно, я застегну платье.

Щеки ее вспыхнули, но у нее не было выбора, кроме как стоять смирно, пока он застегивал крючки, причем так умело, что у нее невольно возникла мысль: как часто он это делал раньше? Очень часто, если то, что она слышала о нем, правда.

Закончив, граф отступил на шаг и окинул ее критическим взглядом.

– Милое платье, – произнес он. – Хоть и немодное. Вы его не в этом году купили?

– Нет, – с вызовом ответила она.

– Вам, как леди Маунтвуд, отныне придется соответствовать моде. Но ничего. Этот цвет прекрасно идет к вашим глазам. Какие украшения вы с ним наденете?

– Я как раз собиралась заглянуть в шкатулку.

Увидев стоящую на туалетном столике шкатулку, граф заглянул в нее и, похоже, не впечатлился.

– Пока это сойдет, – сказал он, доставая маленькое бриллиантовое ожерелье. – Но, как только появится возможность, нужно будет купить вам еще что-нибудь.

Его высокомерный тон заставил ее откликнуться:

– Меня вполне устраивает то, что у меня есть, спасибо.

– А меня не устраивает, и это главное.

Он резко замолчал, и Венеция увидела, что он смотрит на ее левую руку, на которой осталось только одно кольцо, венчальное.

– Обручальное кольцо вы выбросили за борт? – наконец произнес он обманчиво беззаботным тоном.

– Нет конечно. Оно здесь.

Она выдвинула ящик и показала.

– Я думаю, вам лучше его забрать, – сказала она, протягивая ему кольцо. – Я не могу его носить.