взглядом когда-то прекрасную баню и вздохнул, прикидывая путь до ближайшей реки. По полуденной жаре никуда не хотелось идти. Может быть, нам разрешат поплескаться в фонтане? Борта у него были достаточно широкими, да ещё как раз вода потекла веселее и вверх забили искрящиеся струйки, притянув к себе удивлённый взгляд Вей Мао. Видимо, механизм работал с перебоями и редко.

– Не думаю, что вы избалованы посетителями. А мы проделали долгий путь и очень хотели бы у вас отдохнуть. Может быть, всё же подыщете нам местечко? – спросил я и очаровательно улыбнулся.

Вей Мао оторвала взгляд от фонтана, пристально осмотрела нас троих и вдруг угодливо сказала:

– Что ж, если вы проделали долгий путь ради нас, то следуйте за мной.

И она провела нас вглубь бани.

Да, время изрядно потопталось на когда-то роскошном убранстве. Полы скрипели, терраса несла на себе следы ремонта, отделка, несмотря на все старания, потеряла величие и яркость. Оставаться здесь не хотелось.

Впрочем, когда Вей Мао назвала цену, я переменил своё мнение. В десять раз дешевле бани в Ногоне! Да еще с бесплатным обедом, а он, судя по ароматам, обещал быть выше всяческих похвал.

– Как вас называть? – спросила Вей Мао.

– О, я Октай. Это мой раб Унур, а это Тархан.

Вей Мао оглядела коричневое платье палача, задержалась на знаках различия.

– Внутренняя служба императора? Я так понимаю, нас почтил присутствием сын уважаемого клана? – спросила она.

Тархан коротко кивнул. Вей Мао поклонилась ему, со странным сомнением посмотрела на Унура – тот рассеянно оглядывался, почёсывая щеку, – и спросила у меня:

– А что же вы, досточтимый жрец Октай? Обладатель такого благородного лица не может обладать простой кровью.

Я смешался, застигнутый врасплох этим вопросом.

– Эм… Зачем вам знать?

– Чтобы обслужить в соответствии с вашим положением, конечно же!

Я не удержал горькой усмешки и отвёл взгляд. Если бы меня обслуживали в соответствии с положением, то я бы не мылся, а развлекал гостей.

Видимо, Вей Мао догадалась, что как-то меня задела. Её глаза вспыхнули, и она поклонилась мне гораздо ниже, чем Тархану.

– Прошу прощения, досточтимый жрец. Видимо, я невольно разбередила некие раны…

– Ничего страшного… Этот мальчик будет с нами! – спохватился я, когда она захотела увести Унура.

Видимо, Вей Мао захотелось сгладить неприятное впечатление, вызванное её вопросом, потому что она стала ещё угодливее. Нас снабдили чистыми и свежими полотенцами, дали кусок ароматного мыла и бальзамы для волос и тела, с почтением проводили в помывочную, жарко натопленную, с трёмя полными бочками воды. А при виде самого горячего источника я окончательно уверился, что баня здесь была отличная.

Старушка даже вспомнила древнюю традицию, которой когда-то привечали странствующих жрецов.

– Моя дочь Тай знает сотню рецептов для ухода за волосами, – произнесла Вей Мао и махнула рукой на юную деву, которая принесла полотенца. – Если пожелаете, она расчешет косы досточтимого жреца и сделает их как никогда мягкими.

Дева была прехорошенькой: свежее личико с фарфоровой кожей, изящный разрез глаз, уголки пухлых губ чуть приподняты в полуулыбке. Когда старушка высказала предложение, она стрельнула на меня пленительным взглядом – и её улыбка стала чуть шире, приобрела приглашающие нотки. Одним словом, была не против расчесать молодому жрецу его косы и не только это.

Однако в тот миг, когда она шагнула ближе, меня бросило в ледяной пот, а к горлу подступила тошнота. То ли для свежести дыхания, то ли для благоухания тела Тай использовала гвоздику. Ненавистный запах мгновенно затмил всё, и вместо красивого юного личика я на миг увидел ухмылку на выбеленной коже со следами язвочек и перекосившийся от тяжести украшений парик, из-под которого выглядывала изъеденная плешью голова госпожи Сайны.

– Нет-нет, не стоит. Благодарю за гостеприимство, но не надо. Пусть прекрасная Тай принесёт к источнику закусок и вина, когда я выйду из помывочной, – с трудом удержавшись от того, чтобы не отшатнуться, протараторил я и, осознав, что ляпнул, поспешил исправиться: – Я хотел сказать, пусть прекрасная дева развлечёт меня беседой… То есть, я хотел сказать, не наедине!.. То есть… Эм… – окончательно потерявшись в смущении и словах, чувствуя, как лицо полыхает от жара, я опустил глаза в пол и пробормотал: – О боги, что я говорю?

Тай отступила от меня и тихо хихикнула, прикрыв рот ладошкой:

– Досточтимый жрец желает услады для глаз, слуха и разума, я поняла! – сказала она и, получив косой взгляд матери, широко улыбнулась.

– Тай принесёт обед и развлечёт вас беседой, – сказала Вей Мао и откланялась.

Свою неловкость я оттёр в помывочной жесткой мочалкой вместе с грязью. Промыл и расчесал волосы с помощью бальзама. И затем прошёл к горячему источнику, где уже нежились Тархан и Унур.

– Хорошая баня, – признал я, когда блаженное молчание стало почти неприличным, а подушечки пальцев сморщились от воды.

Разомлевший Унур встрепенулся и поднял голову:

– Это ещё что! Тут такие сладости готовят!

– Откуда знаешь? Ты здесь был? – заинтересовался я.

– Нет, никогда. Хозяин приносил отсюда сладости и угощал за хорошую работу, – легко признался Унур и, окончательно проснувшись, побрёл к берегу. – Я, кажется, всё.

– Пойдем перекусим? – спросил я Тархана.

Палач вместо ответа стянул с головы полотенце и пошел за Унуром.

Обед уже был накрыт, и Тай ожидала нас, сидя на коленях и держа в руках поперечную флейту. Пока мы купались, она сменила простые одежды служанки на яркие праздничные и сделала сложную причёску, отчего сразу показалась старше и изысканнее.

Поприветствовав девушку, мы заняли свои места за столом и отдали должное блюдам. На вкус они оказались ровно такими, как и на запах: потрясающими. Я наслаждался каждым кусочком и растягивал удовольствие, как мог. Пока мы обедали, Тай наигрывала лёгкую ненавязчивую мелодию. Затем, когда наши тарелки опустели, она позвала мать и указала ей на пустую посуду:

– Забери это.

Меня несколько смутил её властный тон и та резвость, с которой Вей Мао, не поднимая глаз на деву, исполнила приказ. Но Тай тут же улыбнулась нам и разлила чай, а на столе появились сладости, и всё тут же забылось.

– Попробуйте это, досточтимый жрец. – Тай протянула мне палочку танхулу[3], предлагая вкусить сладость с её руки. Широкий рукав соскользнул с её запястья, и взгляд невольно прикипел к белой коже. На девушке не было нижней рубашки!

Наверное, не будь за моими плечами десяти лет служения в качестве наложника, я бы повёлся на подобную настойчивость. Однако деве Тай не повезло. Я, расслабленный и разморенный после купания, собрался, выпрямился и забрал танхулу, даже