– Настя, подожди меня внизу, пойдем вместе!

Естественно, этот приказ Настя выполнять не собиралась. Натянув шапку и куртку, выскочила из дверей и помчалась по лестнице, не понимая, чего от нее хочет Влад. Он же приехал с Ларисой!

Быстро спустившись вниз, бегом отправилась домой. Скрывая слезы, пронеслась по улице, стараясь скрыться от химер неразделенной любви, и опрометью забежала в свой подъезд, даже не глядя по сторонам. А если б посмотрела, то заметила черный мерс, примчавшийся к ее дому ровно через минуту после ее прихода.

Машина простояла у ее подъезда больше часа, но из нее так никто и не вышел. Около двенадцати ночи, мигнув фарами, марс медленно выехал из-за большого сугроба и укатил в сторону проспекта.

Настя не хотела плакать, не хотела переживать, крепко-накрепко запрещая себе лить слезы, зарабатывая мигрень, но ничего не могла поделать – напряжение требовало выхода, и она с жалостными причитаниями залилась горючими слезами. Как обычно, они не помогли, принеся лишь головную боль и осознание безысходности собственной жизни.

Постепенно слезы уходили, ничуть не облегчив душу, но принеся понимание того, что нужно сделать. Эта выпендристая Лариса права – ей, Насте, вовсе незачем мириться со своей бесталанной внешностью. Если поправить нос и чуть-чуть увеличить глаза, то жизнь еще может сложиться гораздо счастливее. Красавицей ей, конечно, не стать, но она этого и не хочет. Быть как все – вот предел ее мечтаний.

Припомнила, что один из ее знакомых по медакадемии, Кешка Соколов, стал неплохим косметическим хирургом, и уже несколько раз предлагал ей «исправить ошибку матушки-природы». Она не решалась, боясь боли и возможных осложнений, к тому же эта процедура стоила немалых денег.

Но теперь всё! Больше она никому не даст возможности с пренебрежением посмотреть ей вслед и сказать: Вот ведь кикимора! И ее друзьям не придется с сочувствием думать: какая хорошая девушка, но внешность…

На следующий день позвонила в клинику и договорилась о встрече. Потом взяла на работе отпуск и легла под нож. И хотя предварительно они с Иннокентием много раз обсуждали те небольшие изменения, которые он должен был внести в ее лицо – уменьшить нос, немного исправить разрез глаз, чуть поднять траурные углы губ, – после операции у нее было чувство, что сделал он намного больше. Впрочем, поймать его на самовольстве никакой возможности не было – ее лицо превратилось в сплошную кровавую маску.

К концу отпуска отеков почти не осталось, шрамы исчезли, и из зеркала на нее впервые взглянуло вполне миленькое, даже красивое, лицо.

Нос с небольшой пикантной горбинкой, томные миндалевидные глаза и уже не кажущийся большим, но почему-то постоянно улыбающийся рот сами по себе были неплохи, но вот она к ним привыкнуть никак не могла. Хотя и понимала, что стала выглядеть гораздо лучше, чем была. Вдобавок и намного моложе – лет на двадцать. Но это хорошенькое молодое лицо было до ужаса чужим. Об этом Кеша ее тоже предупреждал – чтобы приспособиться к новому лицу и забыть старое, нужно время и терпение.

Коллеги и друзья привыкли к ее новому облику гораздо быстрее, чем она. А Настя, видя в зеркале свое отражение, равнодушно скользила по нему глазами, как по случайно встретившейся незнакомке, и лишь потом спохватывалась: да это же я! И так продолжалось почти год.

На нее стали обращать внимание мужчины, но она постоянно забывала о том, что теперь вовсе не безобразна, и не верила в чистоту их намерений. К тому же в ее новые отношения примешивался неприятный психологический момент – как они поведут себя, если узнают о косметической операции или увидят ее старую фотографию?

Одна эта мысль заставляла ее избегать новых знакомств. Да и старых, кстати, тоже. Не хотелось всех этих охов и ахов и приправленных фальшью заявлений «ты стала просто хорошенькой…» Хорошенькой она себя не чувствовала, хорошенькой надо родиться, чтобы жить с этим ощущением всю жизнь, а у нее было противное чувство обмана, будто она нацепила на себя чужую личину и пытается ввести в заблуждение всех окружающих.

Осенью по совету Кешки купила путевку в санаторий, специализирующийся на восстановлении после операций, и в октябре поехала туда, с робкой надеждой примириться наконец с собой, такой неожиданной и своенравной незнакомкой.

Влад с удивлением рассматривал невесть как очутившийся в его руках старый фотоальбом. Какого лешего он его вытащил? Пытается доказать себе, что Настя не соответствует общепринятому идеалу женщины? Так она никогда ему не соответствовала, во всяком случае, внешне. Он легким движением длинных пальцев обвел контуры ее лица на той последней фотографии, где они снялись на выпускном вечере всем классом. Почему-то Анастасия оказалась от него на противоположном конце ряда, хотя на всех предыдущих фотках они стояли рядом. Почему так получилось, он и не помнил, но в этом была своя символика. Жизнь раскидала их так же, как на этой фотографии.

Всё последнее время его доставала тоска о несбыточном. После женитьбы Вячеслава это чувство стало до невозможности острым. Прежде, когда они со Славкой почти всё свободное время проводили вместе, жить было гораздо легче. Но теперь тот не мог оторваться от своей прелестной жены, и Владимир чувствовал себя всеми позабытым.

Хотя Настя его не бросала. Он сам разрушил их отношения, выставив тот дурацкий ультиматум. Верхом дипломатии его не назовешь, конечно, но и она тоже хороша – для чего было все школьные годы объясняться ему в любви, если при первой же проверке этой самой декларированной любви ответить отказом? Если любишь, то лечь в постель с любимым человеком самое естественное дело. Значит, все ее слова – пустая болтовня.

Он злобно зарычал и с силой захлопнул альбом. Настькин отказ был тем более обиден, что она – единственная из женщин, с которой ему никогда не было скучно. Душевность, ум, образованность, грациозность, умение с достоинством вести себя в любой, самой дурацкой ситуации, – вот далеко не полный перечень ее талантов. В общем, в ней была бездна достоинств, кроме одного – внешности.

И это всё портило. Он помнил, как мать постоянно говорила о ней – бедная девочка! Кто на ней женится! И тихонько вздыхала, жалея. Влад с матерью согласен не был, он настолько привык к Настиной внешности, что вполне бы на ней жениться, но мнение родных игнорировать не мог и об этом даже и не думал.

Но с тех бездумных лет много воды утекло. Подружки, которых у него был не один десяток, надоедали ему так быстро, что одно время он решил, что просто обладает на редкость непостоянным характером. Но это было до того, как Настя решительно оборвала их телефонные разговоры. Промаявшись больше года, Влад понял, что очень даже постоянен – в привязанности к одной. Хотя держался, не желая навязываться. Если она не хочет с ним даже по телефону поболтать – это ее право.

А у него есть гордость и приставать к девчонке, которая его знать не желает, он никогда не будет. Но после встречи одноклассников стало вовсе невмоготу. Правда, несколько отвлекали перипетии Славкиной влюбленности, в которых он участвовал, но после его свадьбы одиночество так заело, что хоть волком вой.