пренебрегаю и всячески отвергаю. Я всё равно продолжу своё дело, даже если в ходе всего пути потеряю самого себя, даже если мне предстоит страдать, я встану на ноги, возьму в руку крупнокалиберный пистолет и выстрелю.

Потому что я Майкл Отто — верный защитник своей отчизны, готовый стоять до последнего, если от этого спасётся как можно больше людей, культуры и имущества Федерации.

А также я являюсь садистом, циником, эгоистом, лицемером, наркоманом и маньяком…

Я меркантильный, агрессивный, алчный, грубый, жадный, жестокий, лживый, мнительный, наглый, упрямый, раздражительный и надменный.

Но это если смотреть на тогдашнего меня, ещё не совсем принявшего правду насчёт всего вокруг.

Да, знаю, что это звучит так, словно на тот момент мне не все шестнадцать, и что я только-только вышел из родного города. Но если оглядываться назад, и всё же принять истину касательно моих действий и пороков, то могу с уверенностью сказать, что тогда и обстоятельства другие были, и чувства, которые всё же лезли в моё сознание заставляя совершать не совсем обдуманные и желанные действия.

Но чёрт… Почему я всё время делаю подобный высер? В чём суть этого монолога? Зачем вообще мне эти логические цепочки или просто анализ собственных проблем? Почему бы просто не… я не знаю… вспомнить себя эффективного и вновь стать ним?

А ведь это идея.

Да. Идея.

Но сейчас это несильно важно, за исключением того, что мне нужно вернуть себя старого, потому что я снова здесь, в пустоте.

— Добрый вечер, или уже как правильно, доброй ночи, — улыбнулся тёмный силуэт парящего чудика.

— Снова ты, уголовник? — на моём лице не было ни унции каких-либо эмоций, и говорил я, что удивительно, очень складно и чётко, чего не было так давно.

— Обидно слышать такое от смертного, — поник голос. — Но сейчас я не об этом. Слышал, что плохо тебе. — он переметнулся к моему правому уху и насмешливо прошептал: — Неужто голоса в голове смогли довести?

И через секунду он появился передо мной.

— Это были твои проделки? — спросил я.

— Нет-нет-нет, ты что-о… — с поставленной ладонью на груди протянул он, дабы через мгновенье образоваться в считанных дюймах от меня буквально всматриваясь в само сознание.

Я запомнил всё. Начиная с его гулко гуляющих тусклых и широких зрачках как у наркомана, заканчивая прогнивших до копоти зубов, от которых несло так, что даже я, нёсшему на своём горбу столько дерьма, зажмурился и закрыл рукой нос.

— Ты сам постарался не хуже меня, смертный, — железным, и до чёртиков гибельным голосом ответил уголовник, прежде чем вновь продолжить парить над плотной пустотой.

От такого я на секунду потерял контроль над телом и чуть не избавился от отходов жизнедеятельности. Хорошо, что чуть, потому что такого я бы не пережил морально.

— Я… зачем я тебе?

— По-вто-ря-ешь-ся, — произнёс он по слогам и прошипел. — Я тебе не отвечу.

— Почему?

— Ей-то ты нормально не ответил, соврав.

— Но…

Я подумал: а чего он этим добивается? Если он всевышний, не знаю… бог?.. Или же просто очень могущественное существо, то и преследователь какие-то цели он обязательно должен, верно?

— Но-о-о-о?..

— Да, я чувствую к ней определённую симпатию…

— Что и следовало доказать, — нараспев похлопал он в ладоши. — Когда свадьба?

— …но и ответить не на неё не могу, потому что…

— У-у-у-у, не мужик! — поменялся он в лице в мгновенье став сердитым; его голос продолжал резать уши, но на этот раз у меня сложилось стойкое ощущение, что из них начала литься кровь. — Слабак, остолоп, имбецил!

— Всё-всё-всё! Перестань! Прошу! Прошу тебя! — закричал я, прикрывая уши, не в силах сопротивляться всей вибрации и чувству, словно в мои барабанные перепонки молотят отбойником.

Прошла секунда, вторая, я как закрыл уши, так и сижу на пятой точке в окружении переливающейся пустоты.

Нехотя, но я всё же убрал руки от ушей и пригляделся к ехидно улыбающемуся уголовнику.

— Понравилось? — сильнее выставил он напоказ свои зубы.

— Нет, не понравилось, если тебя удовлетворит этот ответ.

— Удовлетворил, удовлетворил…

Он начал кивать головой с умным видом смотря куда-то наверх. Это продолжалось долго, что я даже сумел сбиться со времени.

— Это всё? Ты можешь меня отпустить? — первым не выдержал я, всеми силами сдерживая раздражение, которое вызывал у меня этот ублюдок.

— М-м-м… Нет-т… — он медленно повернул голову на меня. — Твоя соратница как-то не спешит тебя лечить.

— В смысле лечить? — искренне не понял я.

— Да тут такое дело… — он замолчал.

— Ну говори уже.

Но этот недоношенный и не спешил продолжать, всё так же смотря на меня кивая с умным видом. Про себя я стойко решил, что как только у меня появится возможность помыться в сауне — я обязательно воплощу это в жизнь.

— Смертный, предлагаю разговор, — наконец выдал голос.

— Ты ответишь? — я нахмурился.

— Только после того, как поговорим.

Думал я недолго, всего семь секунд, после которых пожал плечами и спокойно сказал в пустоту, в которой не было ни намёка на эхо:

— Почему бы и да.

Последнее, что я запомнил за исключительно долгим разговором с голосом, в котором я нехотя, но поделился своими переживаниями, страхами, целями в жизни и проблемами с наркотиками, и который длился, немного-немало по моим внутренним часам, шесть часов, была улыбка победителя на лице хитрого и раздражающего ублюдка, что исчезала и появлялась после того, как она поддержит и добавит что-то от себя.

* * *

— О, глаза открыл, — прошептал мне в ухо умиротворённый женский голос. — Не-не-не-не-не, ты что?! — меня придавили к полу. — Тебе нельзя вставать, дурень! — и будто успокоившись, добавила: — Совсем из ума выжил…

Да, глаза открыты, только всё будто покрыто мыльной пеленой, где ничего не различимо и не видно, за исключением световой палитры и девушки, что нависла надо мной, сидя слева от меня.

— Пр… кхм-кхм, — я прокашлялся. Непривычно, потому что из горла вышло уж слишком много мокроты.

Девушка встрепенулась, отошла в сторону взяв что-то напоминающее горшок и подставила под мой рот.

Я показал отказный жест правой рукой и лёг на левый бок.

— Сплёвывай.

И я сплюнул. Сплюнул так, что я в одно мгновение даже подумал, что начал сплёвывать уже не мокроту, а сами лёгкие.

Девушка вновь отошла в сторону и вложила в руки стакан тёплой воды. Его я осторожно поднёс ко рту.

— Пей, она стерильна.

— Сткер… кха-кха… чкхёрт…

— Ничего не говори, — своей ладонью она сильнее поднесла стакан, да так, что в мои замкнутые зубы ощутимо ударилось что-то металлическое. — Просто пей.

Сделав так, как она