помимо гадания и защитных обрядов большим спросом среди состоятельных горожан пользовались вредоносные и причиняющие смерть ритуалы, которые проводили простые монахи-оммёдзи, а не чиновники ведомства Оммёре.

В каких же случаях японцы прибегали к помощи колдовства и к услугам оммёдзи? Как вы помните, жизнь молодых чиновников была сплошным испытанием и борьбой за выживание. При этом далеко не всем удавалось выгодно устроиться. Многие терпели неудачу в силу отсутствия профессиональных качеств, таланта, смекалки, личного обаяния или из-за непривлекательной внешности. Однако чаще всего, как показывают японские письменные источники, незадачливые чиновники попадали в круговорот придворных интриг и козней со стороны более сильных соперников. Чиновник, затаивший обиду на успешного сослуживца, будучи не в состоянии или не желая открыто выступать против него, избирал иной путь – договаривался с магом о зловредном ритуале: порче, проклятии, а то и о смертоносном заклятии.

Каждый оммёдзи – будь то придворный чиновник-оммёдзи или простой колдун – стремился изучить древние китайские даосские трактаты по магии и колдовству. Надо сказать, что до их появления в Древней Японии существовала своя магия – гэдо (сторонний путь), или садо (левый путь). Ее в старину практиковали даже буддийские монахи, но со временем их за это стали подвергать наказанию. Ведь основное правило буддийского мировоззрения заключалось в том, чтобы не вредить живым существам. Позже исконно японскую магию стали применять в своей практике оммёдзи. Это были вредоносные ритуалы порчи и смертельного заклятия, в которых использовались бумажные фигурки хитогата.

В произведениях жанра сэцува есть немало примеров того, как не очень успешные молодые чиновники с помощью городских магов наводили порчу на своих соперников и смещали их со своего пути.

Бумажные фигурки хитогата до сих пор используются в синтоистских ритуалах

Khun Ta / Shutterstock.com

Ранее, в разделе о календарных предписаниях и запретах, мы познакомились с главным героем рассказа «Про Оцуки Москэ», чиновником, который занимал одновременно несколько должностей в своем преклонном возрасте. Концовка этой истории печальна: молодой чиновник при помощи мага-оммёдзи навел на него смертельную порчу, пока Москэ общался с ними через закрытые ворота.

В рассказе из сборника «Продолжение бесед о делах древности», о котором еще пойдет речь на с. 105, зависть соперника по придворной службе также вынудила его прибегнуть к колдовству: три высоких духа-сикигами с крыши окликали свою жертву и старались обратить на себя ее внимание. Судя по неоднократному упоминанию подобного вида заклятия, магу было необходимо и видеть, и слышать свою жертву.

Порча и заклятия считались делом тайным, незаметным, бескровным, что во многом устраивало молодых чиновников в борьбе за карьерное продвижение.

Находились люди, открыто критиковавшие учение инь-ян за создание искусственных помех в повседневной жизни человека. Часто запретами пренебрегали сам регент Митинага и другие высшие сановники, которые не хотели пропускать службу или важную церемонию при дворе. Поэтому многие аристократы всерьез стали задумываться о том, что не стоит соблюдать все предписания гадателей.

В современной Японии среди политиков все еще силен интерес к оммёдо: в пору предвыборной кампании лидеры партий обращаются к проверенным предсказателям, которые советуют, в какие дни можно проводить наиболее важные и судьбоносные мероприятия, а в какие следует воздержаться от активных действий. Наводят ли порчу политики на своих соперников – неизвестно, но очевидно, что суеверия и мистицизм все еще живучи в Японии. Когда сложно сделать правильный выбор и принять верное решение, лучше всего довериться гаданию и переложить ответственность на «плечи» высших сил.

Магия в ритуалах буддизма

В сборниках жанра сэцува много рассказов о монахах «выдающихся способностей», умевших врачевать людей и изгонять из них злых духов, вызывать дождь в засуху и бороться со стихией. В подобных историях прослеживается сильное влияние оммёдо, даосских практик врачевания и магии. У читателя может возникнуть вопрос: как соотносится магия, часто вредоносная, с буддизмом? Определенную путаницу часто создает обозначение в текстах сэцува исполнителя магического ритуала как хоси (монах, духовное лицо). Хотя это может быть и буддийский монах, и хоси оммёдзи (монах-оммёдзи), которые являлись обычными магами-оммёдзи и брались за выполнение любых заказов столичных жителей.

В текстах сэцува часто отсутствуют прямые указания на ту или иную школу буддизма, подсказками служат лишь личное имя, сан или отношение духовного лица к тому или иному храму. Зачастую только эти данные позволяют идентифицировать принадлежность таких монахов к школам мистического буддизма школ Сингон и Тэндай.

Будда Вайрочана

Китай, XI век.

The Metropolitan Museum of Art, New York (Public Domain)

Хэйанский буддизм изначально был представлен двумя школами, Тэндай и Сингон, основанными в IX веке монахами Сайтё и Кукай, и характеризуется как эзотерический. Философскую базу этих школ составляет тайное учение миккё, основанное на искреннем почитании Вселенского будды Махавайрочаны (Дайнити Нёрай). Миккё было заимствовано из Китая и распространено в Японии Кукаем, его элементы затем были взяты и Сайтё. Третьим, неофициальным, направлением миккё может считаться сюгэндо (Путь упражнений и испытаний) – синкретическое учение, вобравшее в себя элементы синто, оммёдо, религиозного даосизма, магии и буддизма миккё, фундамент которого также составляли даосское представление о Пяти элементах, заклинания-дхарани, жесты-мудры, уединение в горах, испытания ледяной водой водопадов и огнем. Это новое, еще не окончательно сформировавшееся течение можно характеризовать как подшколу Сингон и Тэндай. Сюгэндо часто рассматривают как одно из направлений буддизма, а в силу отсутствия четко выраженного учения его часто описывают, используя буддийские понятия. Для практики сюгэндо каждой школой было отведено по одному монастырю. Так, к сюгэндо тэндайского толка относился столичный храм Сёгоин, а сингонского – храм Самбоин при монастыре Дайгодзи.

Иногда в рассказах «Удзи сюи моногатари» грань между ритуалами оммёдо, сюгэндо и миккё тонка, а порой и неуловима. Однако чаще всего можно увидеть и буддийских монахов, и оммёдзи за такими обрядами, как экзорцизм и отправление на помощь больному посыльного духа гохо додзи.

Также и теми и другими совершался магический ритуал воскрешения скоропостижно умершего. Стоит помнить о том, что в те давние времена люди не умели достоверно определять наступление смерти человека, поэтому подобные «воскрешения» могли происходить, например, после глубокого обморока. Обряд вызывания дождя также был общим делом и монахов, и оммёдзи, поскольку считался задачей государственной важности в периоды продолжительных засух, грозивших всеобщим голодом.

Основатель сюгэндо Эн-но Гёдзя с двумя бесами

Конец XIV – начало XV века. Приписывается Дзякусаю.

The Metropolitan Museum of Art, New York (Public Domain)

Но когда и каким образом произошел процесс проникновения даосской магии и гаданий в буддизм? Оглядываясь назад, можно заметить, что японцам еще в эпоху Нара стали известны тайны как «защитной», так и «вредоносной» магии. Суть ее заключалась в посыле вредоносного или смертоносного заклинания на избранную магом жертву. Подобная практика в эпоху Нара считалась большим преступлением, тем более если ее практиковал представитель монашеской братии, тем самым нарушавший монашеские заповеди.

Возросшее число отшельников-сюгэндзя и ямабуси с самого начала их появления, то есть с эпохи Нара, не одобрялось правительством и монахами-чиновниками, входившими в управленческий аппарат. Сюгэндзя и ямабуси практиковали народные формы буддизма в сочетании с даосскими и синтоистскими практиками, пользовались огромным авторитетом среди крестьян, являясь для них врачевателями, предсказателями, проповедниками буддизма, рассказчиками забавных историй. Время от времени правительством издавались указы об ограничении их передвижения по стране, задержании в случае проникновения в столицу, запрете построения скитов в горах и т. д.

Тем не менее материал «Удзи сюи моногатари» не дает нам примеров каких-либо суровых мер наказания и преследования сюгэндзя в середине и в конце хэйанской эпохи, а, наоборот, свидетельствует, что таких отшельников часто приглашали ко двору для изгнания злых духов. В тексте «Удзи сюи моногатари» о монахах-чудотворцах и врачевателях говорится с восторгом и благоговением, применяются эпитеты «одаренный», «обладающий силой», «просветленный».

Синтез даосской магии и буддизма

В эпоху Хэйан мы видим совершенно иную картину: элементы оммёдо и даосской магии проникают в буддизм с благословения видных деятелей буддизма. Влияние даосских практик на буддизм и японское