– И они не забили тревогу, когда вы пропали?

– Они работают вахтами, – с горечью в голосе отозвалась Лада. – Вахты по четыре месяца. Скорее всего, они даже не в курсе произошедшего.

Юмин про себя отметил, что девушке нравится говорить о родителях. Значит, крючок для взаимодействия найден. По крайней мере, один.

– Что ж…

Юмин встал со стула. Лада кинула на него удивленный взгляд.

– Я был рад с вами пообщаться.

Не дожидаясь, когда Лада что-то скажет, он стремительным шагом направился к выходу. Остановившись у двери в ожидании, когда она откроется, еще раз повернулся к девушке.

– Если вам что-нибудь понадобится, я буду рядом, – заверил он ее, хотя это сложно было назвать хорошей услугой. – Сейчас вам нужно оказать медицинскую помощь. Я заеду к вам в больницу.

Пронзительный звук открывающейся двери заполнил комнату. Юмин кивнул на прощание Ладе, которая осталась сидеть одна в допросной, и вышел в коридор.

Глава 6

– Иван Павлович!

Мужчина в белом халате остановился посреди длинного светлого коридора. Он знал, кто его окликнул. Лариса Александровна, старшая медсестра его лечебного центра.

– Иван Павлович! – повторила она, будто мужчина не расслышал.

Он подавил в себе подступившую злость. Не время для нее. Совершенно не в этом месте, не в это время. Мужчина глубоко вдохнул и, развернувшись, мягко отозвался:

– Да?

– Иван Павлович! – в третий раз крикнула Лариса, подбежав к нему.

Эту женщину Иван устроил на работу три года назад. Ей уже давно за пятьдесят, поэтому морщинки на лице достаточно заметны. Корни пшеничных волос тронула серебряная седина. Маленькие узкие серые глаза и тонкие губы, которые вечно искривляются в довольную улыбку. Лариса Александровна была стервой. И именно это понравилось Ивану в ней. А что касается ее профессиональных качеств… Тут, конечно, ей далеко до идеала.

– Как хорошо, что я вас нашла!

Мужчина внимательно посмотрел на женщину, поправив свои очки. Он всегда держался от коллег на расстоянии вытянутой руки. Считал, что так они не переступают его личное пространство. Но вот Лариса, кажется, об этом забыла.

– Что случилось? – спросил мужчина, выпрямив спину.

Лариса подступила к нему еще ближе.

– Сегодня утром городская больница Санкт-Петербурга сделала запрос на предоставление места для одной девушки.

Лариса сделала еще один уверенный шаг, которым в один миг пересекла личные границы Ивана. Тот с укоризненной злобой взглянул на нее, и она замешкалась. Лариса вспомнила, что Иван Павлович не любит, когда к нему близко подходят. Поэтому она быстренько отступила на два с половиной шага. Иван с облегчением выдохнул.

– И? – приподнял бровь Иван.

Он по-прежнему был недоволен беспечным поведением этой стервы, к которой, как ему раньше казалось, он испытывал теплые чувства. Она была одной из немногих женщин, которые умеют держать персонал в кулаке. А на большее Иван и не рассчитывал.

– Уж не знаю я ее имени, но эта девушка проходит по делу о каком-то маньяке, – выдавила со злобой Лариса, будто это дело касалось ее. – Вчера ее нашли на обочине шоссе, утром с ней разговаривал следователь, и теперь они просят предоставить ей место.

Мужчина заинтересовался ее словами:

– Для чего?

– Говорят, она в состоянии шока. Что-то бубнит и совершенно невменяемая.

– Быть может, у нее просто острое психическое расстройство.

– Врачи городской больницы уверяют, что все симптомы сводятся к РАС[2], – с гордостью в голосе ответила женщина, довольная своими познаниями в психиатрии.

Но Ивана это совершенно не интересовало.

– И что вы от меня хотите?

Женщина в изумлении посмотрела на Ивана Павловича.

– Как что? По регламенту я обязана вас уведомить.

Иван потер глаза, немного приспустив очки.

– Лариса Александровна, то, что городская больница сделала запрос в нашу психиатрическую больницу, еще не значит, что мы по щелчку пальца обязаны принять пациента. Более того, – Иван выпрямил спину, – РАС должны быть диагностированы и подтверждены на бумаге. Пока что это просто слова какого-то оператора, ничего точно не известно. И к тому же…

Иван тяжело выдохнул, собираясь с мыслями.

– К тому же, пока я лично не увижу все документы, подтверждающие наличие подходящего заболевания у девушки, которую где-то там нашли, и не поговорю с главным врачом о возможности госпитализации и перевода девушки к нам, думаю, этот разговор продолжать бессмысленно.

Лариса Александрова опешила.

– Конечно! – воскликнула она. – Я просто…

– И впредь, Лариса Александровна… – перебил женщину Иван, оглядывая ее соблазняющим взглядом.

Ему захотелось получить чуточку подзарядки от женских эмоций. От вожделения в женских глазах. Эта искра дорогого стоит, и Иван это знал.

– …не нужно беспокоить меня такими пустяками, как слухи. Вы… все поняли?

Лариса с досадой сглотнула. Иван видел, насколько женщине нравится его взгляд, и в ту же минуту видел, что она его боится. Этот коктейль эмоций, которые исходили от Ларисы, немного опьянил Ивана. То, что нужно.

– Д…да, – ответила медсестра и сунула руки в карманы медицинского халата.

– Чудненько, – добавил Иван и ушел прочь.

Мужчина шел по белому коридору и практически уперся в самый угол. Там, в неприметном месте, располагалась служебная лестница для персонала. Иван поднялся на второй этаж. Лестница была узкой, пропахла табачным дымом. Именно сюда весь персонал выходил, чтобы сделать затяжку-другую убивающего никотина. Ивану было совершенно все равно, как они себя калечат. Главное, чтобы персонал работал качественно и его работа приносила прибыль.

Лаптев Иван Павлович был выдающимся психиатром России, доктором психиатрических наук и основателем Психиатрической больницы им. И.П. Лаптева. Он был сдержан, умен и хорош собой. В стенах этой больницы Иван проводил большую часть своей жизни с того момента, как построил ее. Каждого нового сотрудника Иван отбирал с утонченным вкусом, выявляя те или иные качества, которых ему недоставало в этих стенах. Ему было важно иметь безупречную репутацию. Важно было знать, что его возносят на пьедестал почета выше других, не менее сильных конкурентов. И Лаптев ни за что бы не отступил от своей цели. Его больница была его храмом. Только там, находясь рядом с больными людьми, которые нуждаются в помощи – в его помощи, – он мог быть собой.

Поднявшись на второй этаж, Иван толкнул скрипучую металлическую дверь. Он находился в двухэтажной пристройке, где располагались лишь административные кабинеты. Никаких процедурных, никаких палат. Позади располагался длинный стеклянный коридор – превосходный переход от реальности за грань дозволенного. Там были основные корпуса для психически нездоровых людей. Один закрытый, с охраной и мощными санитарами, которые в два счета могут утихомирить буйных пациентов, другой – обычный, для тех, кто более-менее вменяем и не угрожает агрессивным поведением ни себе, ни окружающим. Но существовал еще один корпус – в подвале. Там держали особо опасных и невменяемых преступников. По всей территории больницы шел подземный лабиринт из коридоров. А в самой дальней части был морг. Рядом с больницей был разбит огромный парк, занимавший несколько гектаров. Во избежание несанкционированных побегов Иван предусмотрел систему защиты: огромный металлический забор под напряжением, огороженный широким рвом с водой. Но все равно случались прецеденты с побегами, которые ничем хорошим для пациентов не заканчивались. Поэтому Лаптев был уверен в том, что никто без его пристального ведома (причем ему даже не нужны были камеры видеонаблюдения) не выйдет из больницы без разрешения. Иван сам спроектировал свою больницу, поэтому знал ее как свои пять пальцев. Каждый уголочек и закоулочек.

Иван прошел по коридору мимо трех кабинетов и остановился около своего. Сунув ключ в замочную скважину, мужчина вдохнул приятный запах хлорки. Полы в больнице мыли только ею, больше ничем. Кислый щелочной привкус остался на кончике языка, стоило только вдохнуть полной грудью.

Два оборота ключа, и дверь распахнулась. Окна кабинета выходили на восточную сторону, туда, где солнце ласкало поутру белоснежные шторы. Лаптев тихо переступил порог и закрыл за собой дверь. Часы показывали восемь часов и пятнадцать минут утра. Его ежедневный обход всегда начинался в восемь часов и сорок минут. Кабинет озаряло солнце. Стол психиатра стоял по левую руку, у стола стояло огромное кожаное кресло для важных переговоров. Позади – диван и журнальный столик. Иван держал кабинет в чистоте и порядке, так же, как и дом. Ему была важна стерильность. Не только людей и их мыслей, но и окружающей обстановки.

Включив компьютер, Иван уселся за стол и поправил выбившийся галстук на шее. Ему нужно было просмотреть отчеты о лечении пациентов, составленные сотрудниками.

Не успел Иван дотронуться до мышки, как в