Филипп, одарив майора добрым загадочным взглядом, который означал одно – он добился своего.

Юмин демонстративно открыл подсобку, которая никогда не закрывалась на замок. Все, что в ней хранилось, было под утилизацию. А с учетом того, что Филипп вряд ли помнил об этом, у Юмина был шанс занять надоедливого стажера «важным» делом. Главное – правильно обозначить это дело.

– Что здесь? – воскликнул стажер, заглядывая в подсобку.

– Вот тебе первое важное задание, Филипп, – с важностью в голосе начал Юмин, тщательно скрывая внутри смех. – Видишь эти коробки?

Филип кивнул.

– Мне нужны статьи из газет за десять лет…

– За десять лет? – перебил его Филипп, возмущенно глядя на забитую до потолка подсобку.

– Да. Любое упоминание о странных происшествиях в Санкт-Петербурге или его окрестностях за последние десять лет.

Филипп задумчиво посмотрел на майора.

– Газетные статьи?

– Ну да, – как можно увереннее ответил майор. – Или ты передумал помогать мне?

– Никак нет, товарищ майор! – уже с энтузиазмом в голосе ответил паренек. – Будет выполнено!

– За работу, – сказал Юмин и проследил, чтобы Филипп непременно принялся копаться в коробках.

Найти нужное по его просьбе паренек не смог бы, потому что в подсобке лежали копии газет, которые использовались при расследовании старых, уже закрытых дел. Но это занятие позволит майору на время отделаться от надоедливого стажера.

■ ■ ■

Зайдя в приемную, где сидела Женя, Юмин тихонько положил ей на стол папки.

– Что это?

– Остатки моих дел, которые перенаправили другому следователю.

Девушка даже не взглянула на них, просто надула и лопнула жвачку.

– О’кей, я передам их.

– Спасибо.

Майор сразу же, без стука, не спросив разрешения, вошел в кабинет подполковника. Шеф удивленно посмотрел на Юмина.

– Что-то случилось?

– Да, – ответил Юмин. – Выделите мне отдельный кабинет на время расследования. Я не могу работать там, где все сидят и толпой гудят.

Подполковник что-то читал. Не то отчет, не то дело. Юмин не стал подходить ближе, стараясь держать дистанцию – психологически так было комфортнее им обоим. Подполковник, не отрывая взгляд от бумаги, тихо произнес:

– Ладно. Бери любой, какой свободен.

Юмин внутренне выдохнул.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Майор уже практически вышел из кабинета, когда его вновь окликнул Дубинин:

– Юмин, задержись на одну секунду. Забыл кое-что тебе сказать…

Откашлявшись, Дубинин поднялся со стула, и он противно заскрипел. Майор быстро прикрыл дверь, чтобы никто не услышал их разговор. Пока подполковник подходил ближе, следователь пытался понять, что ему хочет сказать шеф.

– Дело Спасителя нужно закрыть в течение трех месяцев, – сказал подполковник, понизив голос. – Ресурсов у тебя предостаточно, поэтому дай мне слово, что закроешь его быстро.

Юмин нахмурился. Конечно, хотелось прямо сегодня закрыть это дело, поймать неуловимого преступника и отпустить горечь потери, которую он до сих пор держал в сердце. Однако смотреть на реальные вещи нужно трезвым взглядом. В идеале надо бы закрыть дело уже через месяц, но изучение архивных документов – процесс небыстрый.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил майор.

Дубинин похлопал его по плечу.

– Поймай эту мразоту, – с нескрываемой злобой процедил подполковник. – Можно даже мертвым.

Глава 9

Лада Табакова

Девушка не могла сомкнуть глаз почти всю ночь. Ужасающие голоса, хрипы и всхлипывания доносились увядающим эхом откуда-то сверху и пугали девушку. Страх нарастал подобно паутине, пытался захватить разум Лады в прочный кокон, чего девушка подсознательно пыталась избежать. Через белый тюль сочился лунный свет. Добрая госпожа Луна еще не успела собрать свои вещи и утонуть в кучных темных облаках, как в пуховой перине, поэтому ее одинокие холодные лучи казались Ладе рукой помощи, протянутой ей.

В шесть утра Лада распахнула глаза после непродолжительного сна и уставилась в выбеленный потолок. В памяти ярко вспыхнуло страшное воспоминание о случае после ужина в этом заведении. Бритоголовый мужчина с кривыми черными зубами набросился на нее с криком «беги отсюда!». Конечно, санитары быстро успокоили бойкого пациента, однако впечатления от этого происшествия у Лады еще долго будут мерцать тлеющим огоньком в памяти.

Перевернувшись на бок, девушка подняла одеяло выше, к шее, как будто оно могло спасти от всех невзгод. Тишину разрывал лишь стук моросящего дождика по стеклу. Лада думала о том, в какой ситуации оказалась. И как ей предстоит из этого омута ужаса выбираться.

Раньше она была здесь волонтером. Она помнила Ларису Александровну – отвратительную стервозную женщину, которая вечно ругала их за любой простой. А вот владельца клиники Лада никогда не видела, хотя слышала краем уха от более-менее вменяемых пациентов, что он проходит в ее деле, как и три месяца назад. Ей показалось странным, что она вновь очутилась там, откуда ее похитили.

Эти мрачные мысли отяжелили ее разум и практически вынудили подняться на кровати и усесться на ее край, свесив ноги на холодный пол…

Истошный женский крик, разнесшийся по всей больнице, заставил Ладу передернуться. Он словно предупреждал о надвигающейся опасности. Как сирена при чрезвычайной ситуации. Следом отдаленно послышались быстрые шаги, и надрывный женский крик стих.

Вся обстановка, окружавшая Ладу, нервировала и пугала. Кожа девушки медленно покрылась противными мурашками, а волосы встали дыбом. Сразу же ей вспомнились давнишние слова Ларисы Александровны о том, что ночью выходить из палаты строго запрещено. Ладе тогда стало интересно, и вопрос «почему?» повис в воздухе красным полотном. Почему выходить ночью из палаты запрещено? Что такого произошло, что поставили запрет на ночные прогулки? Лада не знала. Но теперь ее это меньше всего волновало. Бесполезно отвечать на глупые вопросы, которых в дальнейшем появится намного больше.

Ее раздумья прервало дуновение сквозняка. Лада вздрогнула. Перед ней в дверном проеме возвышался темный человеческий силуэт. Девушка несколько раз моргнула, скидывая этот образ на свою разбушевавшуюся фантазию. Но силуэт не пропал.

В жилах забился адреналин. Сигнал, поступивший в центральную нервную систему, в два счета распространился по гипоталамусу с помощью рилизинг-факторов, которые, в свою очередь, лишь повышают чувство опасности в крови. Лада ощутила сладостный привкус на кончике языка – это и была работа гормона адреналина.

Ее сердце учащенно билось в груди. Тук-тук-тук-тук. Сосуды сузились, поднялось артериальное давление. Лада, конечно же, этого не чувствовала. Все происходило настолько быстро, что лишь на кончиках пальцев ощущались едва уловимые импульсы, похожие на касание тупых иголок.

Фигура продолжала стоять неподвижно. Ладе показалось, что она и вовсе не двигается. Девушка старалась сосредоточиться, однако все было тщетно. Глухой стук сердца в груди, расходившийся эхом по стенкам внутренних органов, тревожил ее сознание. Девушка хотела что-то сказать, но язык будто прирос к небу, не давая вдохнуть полной грудью.

Фигура сделала шаг вперед. Лада продолжала неподвижно сидеть на краю кровати, вслушиваясь в каждый шорох. Ей не хотелось верить в происходящее. Она думала, что это страшный сон, который ей снится. Или галлюцинации от психотропного препарата – побочное действие после первого приема. Но чем сильнее Лада пыталась тратить энергию на рассуждения и размышления, тем больше ресурсов ее организм расходовал.

Когда фигура сделала еще один шаг вперед, Лада забралась на кровать и поджала ноги. Сейчас в ее организме вновь должна была подняться волна адреналина, подобная теплой молочной реке. Но ее не было. Почему-то повторная выработка этого гормона, что дало бы Ладе новый глоток воздуха и прилив сил на дальнейшие действия, не происходила. Девушка постаралась собраться с мыслями и силами, но внутри сознания было пусто.

Темная фигура дернулась, накинулась на Ладу и повалила ее на спину. С уст девушки вырвался пронизывающий ужасом до костей крик. Ей показалось, что стены задребезжали от крика, исходящего от нее. Что стекла вот-вот лопнут. Знакомый запах лидокаина и хлорки прошиб нос, отчего Ладе стало еще страшнее. Надпочечники работали на исходе, организм Лады медленно давал понять, что экономия ресурсов – залог успеха, но девушка не прислушивалась к нему.

Сильные мужские руки сжали тонкие запястья девушки. Вес мужчины, который он переложил на хрупкую девушку, показался Ладе знакомым, а аромат одеколона и вовсе пробудил в ее памяти страшные до коликов под ребрами события. Еще мгновение, и Лада почувствовала, что от собственного страха и крика вот-вот отключится. Картинка перед глазами становилась более бледной и расплывчатой. И вот спустя три секунды Лада окончательно отключилась.

■ ■ ■

Она очнулась утром, когда блеклый свет проникал сквозь шторы в ее палату. Резко вскочив на жестком матрасе, Лада с испугом огляделась.