выдающимися скулами, которые придавали ему легкую угловатость. Нос — небольшой, но с заметной горбинкой, будто случайно добавленной для контраста. Губы тонкие, почти бесцветные, всегда слегка поджатые, словно он был чем-то недоволен. Хотя с таким лицом это не удивительно. Посмотрелся в зеркало, и всё! Причин для недовольства хоть отбавляй.

Его глаза, казалось, не могли решить, какого они цвета — серо-зеленые, с тусклым оттенком, будто выцветшие от времени. Они были посажены чуть ближе друг к другу, чем обычно, что придавало его взгляду напряженность и легкую подозрительность. Брови разные. Просто разные: одна узкая, другая широкая. Нелепица какая-то.

Волосы его были темными, но не густыми, скорее жидкими, и казались слегка растрепанными, будто он только что проснулся. Они падали на лоб неровными прядями, не добавляя ему ни шарма, ни харизмы.

Его кожа была бледной, с легким желтоватым оттенком, будто он слишком много времени проводил в помещении. На щеках и подбородке виднелись редкие следы подростковых прыщей, оставивших после себя едва заметные следы.

В общем, красавчик тот еще. А вот его энергия впечатляла побольше, чем его внешность.

Белоснежная энергия Оды пульсировала, как живая, ее тонкие, почти невидимые нити тянулись ко мне, пытаясь найти малейшую щель в моей защите. Она вилась вокруг золотого барьера, как туман, обволакивая его, прощупывая, ища слабое место. Ее движение было настойчивым, но плавным, словно она знала, что время работает на нее. Иногда она собиралась в плотные сгустки, ударяя по барьеру с такой силой, что золотая энергия вокруг меня вспыхивала, как солнце, отражая атаку.

Но каждый раз, когда она пыталась проникнуть глубже, барьер сжимался, становясь еще плотнее, еще ярче. Золотая энергия, которую я направлял, была твердой, как алмаз, и непоколебимой, как скала. Она не просто защищала — она излучала тепло, словно напоминая мне, что я контролирую ситуацию. Белая энергия отскакивала, рассыпаясь на тысячи искр, но тут же собиралась снова, как будто не желая сдаваться.

Она пыталась обмануть меня, меняя тактику: то становилась тонкой, как игла, пытаясь проткнуть барьер в одной точке, то растекалась по его поверхности, словно пытаясь растворить его. Но золотая энергия отвечала на каждую ее уловку. Она пульсировала в такт моему дыханию, синхронизировалась с моим сердцебиением, ведь она была частью меня.

Белая энергия Оды начала вибрировать, ее свет стал ярче, почти ослепительным. Она собралась в один мощный луч и ударила в барьер с такой силой, что воздух вокруг нас затрещал. Но золотая защита даже не дрогнула. Она поглотила удар и ответила мягким, но уверенным импульсом, отбрасывая белую энергию назад.

Ода, казалось, не ожидал такого сопротивления. Его энергия замедлилась, стала менее агрессивной, но не исчезла. Она продолжала кружить вокруг меня, как хищник, который не хочет отпускать добычу. Но я знал, что она бессильна. Золотой барьер был непробиваем. И пока я держал оборону, она не могла добраться до меня.

— Молодец! — сказала хранительница. — Так и продолжай. Главное — не выпускай энергию из себя. Не нападай на него сам. Тогда он не сможет пробить твою защиту, а я выиграю партию.

Так прошло полчаса. Ода не доставлял мне никаких проблем. Я даже разобрался с правилами игры. Нужно захватить как можно больше территории на доске, окружая пустые пункты своими камнями. Также можно захватывать камни противника, окружая их.

Мы с Энн явно выигрывали, как вдруг я начал сильно злиться.

Я чувствую, как что-то начинает копиться внутри. Сначала это просто легкое раздражение, как маленький камушек в ботинке, который ты не можешь достать. Оно где-то там, на задворках сознания, но уже начинает мешать. Я пытаюсь игнорировать, отмахнуться, но оно не уходит. Оно растет.

Потом это чувство начинает усиливаться. Оно заполняет грудь, как горячий пар, и я чувствую, как мое дыхание становится чуть чаще, чуть глубже. Мои пальцы начинают слегка подергиваться, будто им нужно за что-то ухватиться, что-то сжать. Я пытаюсь успокоиться, говорю себе: «Не обращай внимания, это ерунда». Но это не ерунда. Это уже не камушек. Это камень.

Мои мысли начинают путаться. Они крутятся вокруг одной и той же точки, как навязчивая мелодия, которую нельзя выкинуть из головы. Я чувствую, как мое лицо начинает нагреваться, щеки горят, а в висках стучит. Это уже не просто раздражение. Это злость. Она поднимается по спине, как волна, и я чувствую, как мои плечи напрягаются, будто готовясь к удару.

Я пытаюсь сдержаться. Сжимаю кулаки, чтобы не дать этой энергии вырваться наружу. Но она уже здесь, внутри, и она требует выхода. Мои зубы стискиваются так сильно, что челюсть начинает болеть. Я чувствую, как мое сердце бьется быстрее, громче, будто хочет вырваться из груди.

— Кузнецов, внимательнее! Он пытается тебя разозлить. — сказала Энн, но было слишком поздно.

Голос в голове шепчет: «Остановись. Успокойся». Но я уже не могу. Злость переполняет меня, как кипящая вода, которая вот-вот выплеснется через край. И я понимаю, что сейчас сорвусь. Сейчас взорвусь. И остановить это уже невозможно.

Я собрал энергетический шар и ударил по Оде.

— Нееееееет, — прокричала Энн. Это было последнее, что я от нее услышал.

Я очнулся и увидел себя. Со стороны. Моя душа, или это сознание, называйте как хотите, больше не была в моем теле. И самое ужасное то, что я, как сознание, находился в энергии Оды.

Вокруг все было белоснежным, будто сама метель заперла меня здесь и не выпускает. Мое тело сидело за столом обездвиженное. Признаков сознания не было, да и откуда им взяться, если я теперь тут! Мои глаза выглядели, как две безжизненные льдинки. Из моей головы золотая энергия выходила и перетекала сюда.

Я попытался позвать Энн.

— Она тебя не слышит, мухлевщик! — сказал Ода с набитым сыром ртом.

— Что происходит? — пробормотал я и услышал насмешливый ответ:

— А ты думал, я только с эмоциями играться умею? — расхохотался он. — Я великий Ода! Я умею забирать души! Вот что я покажу тебе:

Перед моими глазами, если можно так сказать, я увидел, конечно, не глазами, а своей душой. Я увидел Оду, который стоял рядом с каким-то человеком, видимо, очень сильным, мощным и огромным.

— Это бывший глава клана Казама, — подсказал Ода.

Мощный человек, сидя, все равно был выше, чем Ода стоя, подметил я про себя. Ода завизжал: «А вот это можно и не упоминать было! Нельзя таким хамом быть!»

— А ты мысли чужие не читай, — парировал