— Мы так и планировали, — я попытался скрыть переживания за маской вежливости. — Но вся эта история с черной невестой… мне казалось, что это сказки.

— Возможно, все обойдется, — несмотря на мои старания, пожилая ворожея с легкостью поняла все мои тревоги. — Давайте не будем торопить события. — Она вошла в открытую мною дверь, где ее уже дожидались встревоженные ученицы, и посоветовала. — А вот вам, в отличие от событий, лучше поспешить — Григорий Ефимович не любит ждать. Если сильно осерчает, то скажите, что провожали меня.

— Не извольте беспокоиться, Людмила Валерьевна. Я со всем разберусь.

— Приятно видеть такую решимость и уверенность в столь молодом человеке. — Вернула мне улыбку ворожея и пошла к своим ученицам.

Дарья отделилась от остальных и перехватила меня уже на лестнице.

— Ты в порядке? — ее голос дрожал от волнения.

— Да, — успокоил я девушку.

— Хорошо, — она облегченно выдохнула. — А то князь Зорский едва ноги передвигал. Я уже начала волноваться. Извини, что не пошла с тобой. Хотела прикрыть сокурсниц, если копии или полозы миновали бы вас. У остальных сил куда меньше, чем у меня.

— Ты все сделала правильно, — в моей памяти всплыли недавние слова Людмилы Валерьевны об особенностях дара моей невесты. — И со мной все в порядке. Извини, но сейчас мне нужно идти к Распутину. Поговорим после?

— Да, конечно, — Дарья отступила, но, прежде чем вернуться к своей наставнице, прошептала. — Остерегайся своего наставника. Мне он не нравится.

— От него, судя по всему, никто не в восторге, — хмуро заметил я. — Но придется искать общий язык. Как-никак два года друг друга терпеть.

— Удачи, — напоследок пожелала мне Дарья и ушла.

Я же пошел вверх по лестнице на третий этаж, где и находился кабинет Распутина. Дверь оказалась приоткрыта. Внутри горел свет, но никаких звуков оттуда не доносилось. Я вежливо постучал.

— Входите, — сурово произнес Распутин.

Он сидел на высоком стуле с резной спинкой и подлокотниками в виде змеи, больше напоминающем трон управителя, нежели обычный предмет интерьера. Локти моего наставника покоились на широкой столешнице, на которой кроме тонкой стопки пожелтевших от времени бумаг ничего и не было.

Само убранство кабинета заместителя начальника Академии не блистало присущим этому учебному заведению лоском и пафосом. На ровных стенах с темно-зелеными обоями висели кости, судя по всему, полозов. Каждая пестрила вырезанными на ней символами, значение которых оставалось для меня загадкой. Плотно задернутые черные шторы не пропускали внутрь ни единого лучика света, так что простая люстра под серым потолком работала и днем.

У дальней стены находился огромный шкаф, доверху забитый книгами. Несмотря на обилие томов, все они были расставлены ровными рядами и строго по размеру. У соседней стены находился шкаф поменьше. В нем стояли бутылки и стаканы, причем так же аккуратно, как и книги. Видимо, хозяин кабинета очень любил порядок. Даже на пушистом коричневом ковре, полностью устилавшем пол, не было ни соринки.

Помимо меня и самого Распутина в кабинете сидел бледный князь Зорский. Он расположился в одном из двух черных кожаных кресел. Но, несмотря на внешнее удобство мебели, сидел мой сокурсник, словно на иголках.

— Князь Зорский, — Распутин обжег взглядом блондина. — Вы получили свой выговор, так что теперь можете обратиться в медицинский кабинет. Пусть вас осмотрит доктор. Если он, конечно, не занят солдатами. Многие тяжело ранены.

— В таком случае, я не стану отвлекать доктора. Мне уже лучше, — Зорский предпринял попытку остаться в кабинете, но Распутин оказался неумолим.

— Все равно, не смею вас задерживать. — С нажимом сказал он. — Возвращайтесь в общежитие и отдохните. Заодно подумайте о том, насколько оправданно использовать те силы, которыми вы не в состоянии управлять целиком и полностью.

Бледные щеки Зорского вспыхнули. Он сжал кулаки и резко вскочил с кресла. Пошатнувшись, молодой человек мог бы не устоять на ногах, если бы не моя помощь. Наши взгляды пересеклись, и я едва заметно покачал головой.

— Спасибо, — поблагодарил князь, взяв себя в руки. — Господа, — он коротко кивнул и покинул кабинет, плотно закрыв за собою дверь.

В помещении воцарилась тишина. Мы с Распутиными пару минут играли в «гляделки», после чего он отрывисто бросил:

— Садитесь.

— Благодарю, — я опустился в кресло. — Вы хотели меня видеть?

— Поверьте, не горел желанием, — скривился заместитель начальника Академии и его темные глаза, кажется, стали еще темнее. Он вдруг глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Прошу прощения, — голос Распутина стал спокойнее, — после использования драгуна я бываю не в себе.

— Понимаю, — мне не пришлось кривить душой, так как Чернобог тоже влиял на мой характер.

— Не сомневаюсь. — Хозяин кабинета встал, подошел к шкафу, достал стаканы и бутыль с какой-то мутной жижей, которую и разлил на двоих. — Пейте. Помогает сохранять спокойствие. — Не успел Распутин договорить, как залпом опрокинул содержимое стакана себе в рот и сразу же проглотил не поморщившись.

Я повторил его действие, но с трудом сдержал приступ кашля — все внутри вспыхнуло огнем, словно в стакане был чистый спирт, но с ярким отвратным вкусом, который не удавалось разобрать. К своей чести, мне все же удалось сохранить лицо, но все равно пришлось стиснуть зубы и вздрогнуть.

— Что это?

— Особый настой, — неопределенно ответил Распутин, убрал стаканы и вернулся за стол, после чего уставился на меня немигающим взглядом.

— Меня ожидает выговор? — полюбопытствовал я, когда молчание затянулось.

— Не знаю, — неожиданно признался Распутин. — Будь вы обычным курсантом… — он помедлил, — погибли бы вместе с князем Зорским. Но вы не только помогли защитить Академию, но и впечатлили меня своими способностями. Ваш драгун из вороненого абсолюта?

— Именно.

— Древний, — задумчиво пробормотал Распутин. — Чернобог, я полагаю?

— Вы знаете о нем?

— Только слухи, — покачал головой мой наставник. — Ваши родственники не желали распространяться о наследии своего рода.

— И что же говорят слухи? — заинтересовался я.

— Что этот драгун проклят, — буркнул Распутин, — как и мой. Но об этом мы поговорим чуть позднее. Сначала обсудим более важную тему.

— Вторжение полозов, — догадался я. — Почему они