Только сейчас я осознал, что не видел ее с тех пор, как мы говорили в парадной после атаки полозов. Возможно, ей требовались поддержка и утешение, а я эгоистично позабыл обо всем, кроме своих проблем. Мне хотелось заговорить с ней, но, в то же время, я не желал прерывать ее молчаливого бдения.

Почувствовав мой взгляд, Дарья повернула голову. Ее задумчивое лицо разгладилось, уголки губ приподнялись в усталой и печальной улыбке.

— Выспался? Что теперь будешь делать всю ночь?

— Жалеть о содеянном, — я потянулся, встал и подошел к девушке. — На что смотрела?

— Ни на что, — она пожала плечами. — Просто… смотрела в темноту и думала о том, что меня ждет. Будущее тоже покрыто мраком, в этом его сходство с судьбой.

— Да у тебя сегодня философский настрой. — Прислонившись спиной к стене, я встал подле Дарьи.

— Он бывает у меня чаще, чем любой другой. — Ее серые глаза вновь обратились к окну. — Или ты не замечал?

— Замечал. Но прежде ты не выглядела такой несчастной. Что случилось?

Дарья посмотрела на меня так, словно просила за что-то прощения. Прежде чем ответить, она долго подбирала слова, а когда заговорила, ее тихий голос дрожал, словно задетая неосторожным пальцем струна.

— Твои братья… они погибли из-за меня.

— Спорное заявление, — я покачал головой. — Не думаю, что ты смогла бы убить двух управителей драгунов. Или мне о тебе что-то неизвестно? — неловкая шутка, призванная разрядить обстановку, сделала ее только хуже. Едва договорив, я мысленно выругал себя за глупость.

— Неизвестно, — взгляд Дарьи стал пустым, она слабо кивнула. — Ты знал, что «черная невеста» — это не страшная сказка?

— Шереметьева рассказала тебе, — понял я.

— Как вижу, не только мне, — девушка вздохнула. — Раз ты все знаешь, то, выходит, я зря сидела здесь и выдумывала, как все объяснить. Лучше нам не видеться. А как только вернемся в твой особняк, я тотчас же съеду.

— Куда?

— Куда-нибудь, — пожала плечами Дарья. — Попрошу Нечаева подыскать мне жилье ближе к штаб-квартире канцелярии и…

— Не говори глупостей, — прервал я девушку. — Шереметьева сказала, что ей надо все проверить.

— И она проверила. — Дарья снова отвернулась и уставилась в окно. Ее плечи мелко задрожали. — Мой дар — мое проклятье. Он воздействует на разум. Внушает пагубные мысли. Вызывает дурные сны. Склоняет к…

— Ерунда, — убежденно заявил я, скрестив руки на груди. — У меня подобных мыслей не было. К тому же, разве ты не должна быть влюблена в того, кто… — слова встали у меня поперек горла, когда в отражении Дарьи на стекле тускло заблестели слезы. — Так ты…

Девушка повернулась, потупила взгляд и коротко кивнула.

— Поэтому я должна уехать, пока не сгубила и тебя, — она закусила губу и попыталась отвернуться, но я мягко удержал ее за подбородок.

— Если хочешь свести меня с ума, то занимай очередь сразу за моим драгуном, а если хочешь убить, то там места наперед расписаны. Будешь сразу за Великим полозом.

— Снова ты храбришься, — Дарья хотела сказать что-то еще, но я подался вперед и поцеловал ее.

Сначала девушка пыталась отстраниться, но потом обхватила меня за шею и прижалась всем своим трепещущим телом. Наш поцелуй под луной длился и длился, пока мои руки не потянулись к застежкам ее платья.

— Не здесь, — выдохнула Дарья. — Не в библиотеке.

— А мы не будем шуметь, — пообещал я.

— Нет, — она все же отстранилась. — Не как с Наталией.

— Так ты знаешь? — сначала я вспомнил нашу близость с Наталией Бобринской в библиотеке ее отца, а потом и то, как снес ей голову. От таких воспоминаний вечер сразу перестал быть томным.

— Вы шумели, — теперь улыбнулась уже Дарья.

— Но там и библиотекаря не было, — вновь попытался отшутиться я, стремясь снизить градус неловкости.

Повисла неловкая пауза.

— Так что там с твоим драгуном? — нарушила тишину Дарья.

Я начал загибать пальцы:

— Он древний, проклятый, сводит с ума мужскую часть моего рода с первого своего появления и я, кажется, следующий.

— Но ты в своем уме, — возразила девушка. — И ты не такой, как другие Воронцовы.

— Пока — да. Дальше — не уверен. А может… — я снова подался вперед. — У меня устойчивость к разного рода проклятьям?

— Ты не можешь этого утверждать, — она снова потянулась ко мне, но замерла в нерешительности.

— Тогда придется проверить.

Наши губы вновь соприкоснулись. В этот раз поцелуй вышел куда менее неловким и более страстным, но девушка снова прервала его. Она взяла меня за руку и повела за собой.

— Пойдем. Я нашла здесь одно место…

Мы покинули библиотеку и поднялись наверх по пустой лестнице. Мягкие ковры поглощали звуки наших осторожных, но торопливых шагов. Коридор, в котором находились кабинеты преподавателей был погружен во тьму, разгоняемую лишь робким лунным светом, проникающим через панорамные окна. За очередным поворотом к нему добавился свет из щели между полом и дверью в покои Распутина. Мы с Дарьей замедлили шаги и, как задумавшие шалость дети прокрались мимо кабинета заместителя начальника Академии.

В конце пути нас поджидала еще одна дверь. За ней оказалась узкая винтовая лестница. Поднявшись по ее закрученным ступеням, мы оказались в одной из четырех башен главного корпуса. Чтобы залезть выше, пришлось воспользоваться теперь уже обычной лестницей, стоявшей вертикально у самой стены. Тут Дарья прижала руками юбку и отступила, пропуская меня вперед.

Я поднялся наверх, пролез в люк, за которым меня ждала комнатка примерно шесть на шесть метров, треть которой занимали деревянные ящики и короба. Под потолком имелась лампа, но света, проникавшего сюда через несколько узких бойниц, вполне хватало, чтобы чувствовать себя комфортно.

Спохватившись, я подал руку своей спутнице. Едва оказавшись рядом, она сразу же опустила крышку люка и передвинула на нее один из стоявших вдоль стены коробов.

— Не хочу, чтобы нам мешали, — прошептала девушка, увлекая меня к противоположной стене, где на полу лежал плед, пара небольших подушек и несколько книг.

— Это ты принесла? — зачем-то спросил я.

— Мне нужно место, где можно побыть в одиночестве, — пожала плечами Дарья.

— Но