На мою просьбу позволить остаться в школе директор неожиданно ответил отказом. Никогда такого не случалось! Я осторожно поинтересовалась почему, на что господин директор промычал что-то невнятное про перенастройку охранного контура и токсичное магическое воздействие. А потом и вовсе меня огорошил, заявив, что мне дозволено провести эти две недели в доме лорда-попечителя, ухаживая за его престарелой родственницей.

Наверное, я тогда вылупилась на него, как деревенщина на королевский дворец. Просто всё это было так странно… и подозрительно!

Девочки ожидаемо восприняли новость о досрочных каникулах с энтузиазмом. Виктория едва не запрыгала от радости, строя планы на дополнительные дни, а Катрина тотчас умчалась извещать отца, что даты каникул передвинулись.

Я тоже отправила письмо тете, но ответа пока так и не получила. Могу ли я приехать к опекунам без приглашения, сославшись на чрезвычайные обстоятельства?

И хочу ли я это делать?

Куда проще принять любезное приглашение Ангэлеров и провести неделю- другую, развлекая старушку праздными беседами. Буду читать ей книги и играть на рояле — уж парочку пьес я вполне прилично исполняю. В общем-то я не гордая: если надо и чай ей подам, и в аптеку схожу. Тем более что крайне редко выпадает возможность выбраться в город…

Так стоит ли стремиться туда, где тебя никто не ждет и видеть не желает, когда есть место, где ты можешь быть полезна и тебе будут хоть немного рады?

Конечно, меня смущало, что это дом некромонгов — кто знает, что у них там за порядки? И эта жуткая магия смерти… Надеюсь, мне не доведется увидеть ее в действии.

Мало кто из людей доподлинно знал, как она проявляется. Поговаривали, что тот, кто узнал, уже никому ли расскажет. Даже наша отличница Катрина, чувствовавшая себя в обширной библиотеке Сен-Г рейс как рыба в воде, не нашла проверенных фактов о магии смерти. Зато откопала самые первые упоминания о некромонгах, включая первоисточники из секции с ограниченным доступом. Очень древние и очень скучные.

Мучимая сомнениями, я была крайне рассеяна во время занятий. Вопреки обыкновению, слушала невнимательно и ошибалась с ответами, за что заслужила не один сердитый взгляд мадам Мезар. Наша строгая классная дама не терпела, когда воспитанницы витали в облаках, и, наверняка, списала мою рассеянность на романтический флер Весеннего бала.

Как назло, в оставшиеся до каникул дни в наше расписание включили сплошь утомительные и мудреные уроки. Мировая история, экономика, международный этикет… Никаких танцев и рисования, где можно безнаказанно предаваться отвлеченным размышлениям.

А поду мать-то было о чем…

Что значит это тайное приглашение от лорда Ангэлера? Ведь я совершенно посторонний для его семьи человек… Неужели за время одного танца я произвела такое благоприятное впечатление?.. Ох уж этот злополучный танец! Вполне вероятно, что из-за него меня закрыли в чулане, и я до сих пор не выяснила, кто это сделал. Страшно представить, что меня ждет, если эта ревнивая поклонница некромонга узнает, что Ангэлер пригласил меня к себе на каникулы! Такими темпами до них можно и не дожить…

Нет, смех смехом, а на душе было тревожно. Я даже не стала говорить о приглашении девочкам. Хотелось самой сначала разобраться, как к нему относиться.

С одной стороны, было лестно: ни одна воспитанница на моей памяти не удостаивалась чести быть приглашенной в дом основателей школы. Если я смогу потом получить рекомендации от самих Ангэлеров, то это будет невероятная удача. С другой стороны, именно тот факт, что ни одна воспитанница до меня не бывала у некромонгов дома, и вызывал беспокойство. Слишком всё внезапно, чересчур неоднозначно… Перед глазами то и дело всплывал образ лорда-попечителя, слишком крепко прижимавшего меня к себе в танце. С этим мужчиной всё было слишком и чересчур…

Очередные раздумья о лорде Ангэлере и сгубили меня в конечном итоге.

Господин Оруэн, преподаватель международного этикета, как и его предмет, не терпел невнимательности и рассеянности. И именно на его уроке меня угораздило вновь выпасть из реальности на каких-то пять минут, оказавшихся роковыми.

— Так какой цвет следует исключить из общей палитры, мадемуазель Дюбар? — Стоило немалых усилий не вздрогнуть всем телом от раздавшегося над головой скрипучего голоса учителя.

Класс выжидательно притих. Голос господина Оруэна звучал негромко, но в повисшей тишине я отчетливо расслышала в нем предостерегающие интонации. Ох, лучше бы расслышала, что он говорил до этого…

Беспомощно оглядевшись, поймала встревоженный взгляд Катрины. Но подруга сидела в соседнем ряду и ничем не могла мне помочь.

— Простите, профессор, не могли бы вы повторить вопрос, — промямлила я, чувствуя, как запылали щеки. Угораздило же так не вовремя отвлечься!

— Надеюсь, мыслями вы были как раз на приеме в честь полномочного посла Вармии, — ехидно прокомментировал профессор, но всё же снизошел до пояснений, в которые я жадно вслушалась: — Итак, будучи ответственной за организацию торжественного приема в честь вармийского посла, на что вы обратите внимание в первую очередь? Облегчая вам задачу, спрошу конкретнее — если цветочник доставит композиции, в которых присутствуют желтые фрезии, красные розы и белые лилии, то какой цветок вы прикажете немедленно убрать?

Я закусила губу, судорожно пытаясь сообразить, что следует ответить. Что я знаю про цветочные традиции Вармии? К своему ужасу — ничего! Даже не припомню, чтобы мы проходили что-то подобное…

— Быть может, лилии? — предположила робко, решая избавиться от самых интенсивно пахнущих цветов.

Виктория, пытавшаяся незаметно привлечь мое внимание, сделала «страшные» глаза.

— Быть может, лилии, — эхом повторил профессор, и острый кадык на его гладко выбритой шее неприязненно дернулся. — Быть может, женщинам стоит использовать голову не только для ношения шляпки?

Насмешливые и сочувствующие взгляды воспитанниц метнулись в мою сторону, и я окончательно смутилась.

— Вы ищете угрозу среди цветов, тогда как на самом деле она притаилась в цвете, — сухо продолжил господин Оруэн. — И, если бы вы удосужились быть внимательной на уроке, это не стало бы для вас открытием. Красный цвет, мадемуазель Дюбар! Красный вы должны были тотчас исключить из декора и сервировки.

Точно! Боги, как я могла забыть! Красной краской в Вармии наносили имена усопших на гробы. Этот цвет у вармийцев считался траурным, а потому его следовало избегать в одежде и оформлении на любых совместных мероприятиях.

— Непростительное невежество для воспитанницы Сен-Г рейс. Более того, оскорбительное! Г осподин посол был бы уязвлен, решив, что его пригласили не на праздник, а на похороны. Вы только что похоронили наши добрые отношения с Вармией, мадемуазель Дюбар! И, признаться, я всерьез опасаюсь за будущее нашего королевства, если, не приведи Всеединый, вы станете устроительницей международных приемов.