Я искренне хотела успокоить профессора, заверив, что в будущем навряд ли когда-либо вообще попаду на подобный прием, не говоря уже о том, чтобы стать его устроительницей. Но вовремя прикусила язык. Любые мои возражения будут сейчас как капли масла в огонь праведного негодования бывшего международного атташе Лидегории.

Втянув голову в плечи, я пристыженно помалкивала, ожидая, пока гроза минует. Что уж тут, сама виновата! Но всё равно было очень обидно за столь нелестную характеристику, ведь обычно я хорошо отвечала этот предмет.

Тем временем, профессор Оруэн распалился не на шутку.

— Это всех касается, леди! — повысил он голос на начавших было шушукаться воспитанниц. — Большинство из вас станут женами государственных деятелей. Вы будете хозяйками самых статусных домов Лидегории. В таких союзах женщине негоже быть слабым звеном! Жена должна быть для супруга преданным другом и верным соратником, а не божьим наказанием. Не думайте, что раз вы леди, вам простительно ошибаться. Некоторые ошибки обходятся неимоверно дорого! — В полной тишине учитель закончил свою гневную тираду.

Поджав побледневшие губы, господин Оруэн вновь обратил на меня потухший

взор:

— Вы меня разочаровали, мадемуазель Дюбар.

— Я искренне сожалею, профессор…

— Сожаления в вашем возрасте слишком быстро рассеиваются бесследно. А вот доклад о традициях Суверенных земель Вармии, возможно, отложится в памяти. Будьте любезны подготовить за время каникул. На этом урок окончен.

В сопровождении утешавших меня девочек, я спустилась в столовую, где нас ждал обед, и пообещала себе выкинуть из головы Ангэлера, хотя бы до завтрашнего дня. И так из-за него уже дважды попала в неприятности! Теперь еще и доклад писать на каникулах…

Настал последний день в школе, и я в очередной раз заглянула к мистеру Филдсу, нашему дворецкому, справиться, не пришло ли на мое имя письмо. Я ждала ответ опекунов, но они традиционно хранили молчание. Такое равнодушие ранило и удручало. Всё же не чужие люди, а протянуть руку помощи в затруднительной ситуации не пожелали…

Заметив мое угнетенное состояние и вызнав, что тетушка так и не ответила на мое письмо, Виктория, возмущенная таким положением дел, предложила погостить у нее. Пришлось долго отбиваться от настойчивого желания меня приютить. Во-первых, не хотелось навязывать свое общество, когда у ее семьи уже были планы, ну а во-вторых, перспектива посетить дом Ангэлера с приближением каникул казалась всё заманчивее. Девичье любопытство, воистину, не имеет границ…

В конце концов, дабы не обижать Виту отказом, мне пришлось во всем сознаться, рассказав девочкам о неожиданном предложении директора.

Ой, что тут началось! Подруги тут же напридумывали всяких небылиц про тайные чувства ко мне лорда-попечителя и окончательно смутили меня своими домыслами! Но им, как и мне, было невероятно любопытно, так ли отличается жизнь в доме некромонга от будней прочих жителей нашего славного королевства. Девичий совет настоятельно советовал мне предложение принять, всё разузнать и после каникул во всех подробностях доложить.

Когда еще выпадет такой шанс?..

В последний вечер перед отъездом мы, как обычно, болтали в комнате. Первой упаковавшая свои вещи Кати валялась с книжкой на кровати, Вита перебирала наряды, стараясь припомнить, которые из них уже выводила в свет, а потому их следует оставить в школьном шкафу. Я же сидела на подоконнике, тихо радуясь, что передо мной такая дилемма не стоит. Все мои немногочисленные платья еще не выходили в свет.

Немного беспокоило меня другое: не слишком ли скромным был мой гардероб? Пять домашних платьев, парочка парадно-выходных, не считая бального, и милые женскому сердцу аксессуары в виде нескольких шляпок и сумочек — вот и всё, что скрывалось в недрах моего шкафа. До этого некуда было ходить в модных платьях, поскольку в Сен-Грейс мы почти всегда носили форму. Хотя, наверное, зря я волнуюсь — мне ведь и не по балам ездить предстоит. Леди-некромонг уже не в том возрасте, а дома не перед кем наряжаться.

Разве что перед лордом Ангэлером? Почему-то не хотелось перед ним ходить замухрышкой…

О нет! Неужели меня тоже поразила эта всеобщая эпидемия интереса к некромонгу?.. Чур меня, чур!

Я прижалась щекой к прохладному стеклу. Легкий ветерок из приоткрытого окна приятно холодил плечи. Перед глазами внезапно что-то мелькнуло, и я, испуганно взвизгнув, соскочила с подоконника. Вита прервала свою милую болтовню и вместе с Кати подбежала ко мне. Прижавшись друг к другу, мы изумленно наблюдали, как в приоткрытое окно в нашу комнату медленно заползала веревка, на конце которой оказался привязанным увесистый сверток. С глухим ударом он свалился с подоконника на пол. Веревка безжизненно опала рядом.

Что за шутки?..

— Ой, девочки! Вдруг это что-то опасное? — пискнула Вита, указывая на сверток. И тут же воодушевленно добавила: — Давайте потыкаем его пальцем!

— Не надо пальцем! — остановила подругу Катрина и, как фокусник, извлекла откуда-то длинную спицу для вязания.

Обойдя по дуге веревку, словно та была уснувшей змеей, Кати осторожно ткнула неподвижный кулек.

— Может, надо позвать одуванчика Бэтти? Вдруг и вправду опасное?

— Опасно оно разве что для наших фигур, потому как пахнет шоколадом, — заметила я, склонившись над свертком. Первый шок от произошедшего прошел, и теперь на смену пришло любопытство. Хотелось скорее открыть загадочную посылку и узнать, кто придумал такой необычный способ ее доставить.

Безжизненно валявшаяся на полу веревка была самым настоящим магическим сквидом, какие продаются в артефактной лавке. Там, помимо самоползущей веревки, можно было прикупить и другие полезные в быту изобретения королевских магов, если конечно вы могли себе их позволить. Магия никогда не стоила дешево.

— И кто это так расщедрился? — задумчиво произнесла я. И, решившись, развернула плотную коричневую бумагу.

Внутри оказался милый, но слегка помятый букетик ландышей и кулек с шоколадными конфетами в фирменной оберточной бумаге Агильте — самого известного шоколатье Мальбурга. На новый год воспитанницам Сен-Г рейс дарили шоколадные снежинки его производства. Это был единственный раз, когда нам разрешали есть шоколад. В остальное время калорийные сладости были под запретом. Леди должна быть тонкой, звонкой и не толстеющей, потому как перешив формы — та еще морока! Нос ключницы Бэтти, чующий шоколад за версту, был на страже наших фигур.

— Это всё тебе, — я протянула Катрине карточку с ее именем, выпавшую из свертка.

— Уммм… объеденье, — промычала она, бесстрашно отправив в рот конфету. — Угощайтесь, девочки!

— Ты не хочешь узнать, от кого они, прежде чем слопаешь? На обороте наверняка есть имя.

— He-а, пусто, — вздохнула Кати, повертев в пальцах золотистую карточку.

— А я знаю, кто это прислал! — пропела Вита, скользнув к окошку. — Подойди сюда, Кати, и помаши ручкой Филиппу Барроу.