Жутко громыхнул взрыв. Полетели стекла, в лицо ударилогорячим ветром. Послышался чей-то длинный, отчаянный, полный физической боликрик.

Под аркой пылали остатки вспученного взрывом железногокузова – все, что осталось от автозака, так и не успевшего вывернуть напроспект Энгельса. Пожарная машина, тревожно воя и звеня, понеслась туда,подпрыгивая на бетонных поребриках. Отскочил автоматчик, едва не угодивший подколесо. Возникла суматоха.

Даша почувствовала, что ноги у нее слабеют, становятсяватными, подкашиваются. Еще добрела до «Москвича», торчавшего на прежнем месте,плюхнулась на сиденье рядом с водительским. Слишком много для двух недель,повторяла она про себя, как испорченный граммофончик, слишком много для двухнедель…

Если бы они ехали самую чуточку быстрее, непременно угодилив заложники – и девять шансов из десяти за то, что получили бы пулю первыми.Все решили две-три минуты… и тот милиционер, что успел выскочить на улицу.

Сигарета прыгала в трясущихся пальцах. Щелкнула дверца – этоФедя уселся за руль.

Из-под арки валил густой черный дым – струя воды уже лупилапо изуродованному кузову. Никто, конечно, уцелеть не мог…

– Прямо напиться тянет, – сказал Федя.

Даша бледно усмехнулась:

– Погоди, мы с тобой до ночи будем рапорты писать, какценные свидетели… Француз где?

– Там где-то, за второй линией. Там трупы, на студии.Они троих сразу убили, суки…

Господин Марзуков, безукоризненно элегантный, сделал двашага вперед и улыбнулся – из-под приподнявшихся уголков губ выглянули белые,кривоватые клычки:

– А вы неглупая, очень неглупая, только ум вам непоможет. Вы умная, а мы хитрые. И у вас нет телевизора…

– Есть у меня телевизор, – сказала Даша.

Комната была скромная и черная. Она сидела обнаженная,привязанная к стулу, и за спиной кто-то шумно копошился…

– У вас не такой телевизор, – сказал Марзуков,облокотившись на огромный, черно-глянцевый ящик. – Ваш не кусается, а мойкусается. Он живой. Посмотрите.

Директор «Алмаза-ТВ» шлепнул ладонью по лакированнойбоковине, и телевизор, словно с нетерпением дожидался этой команды,зашевелился, дернулся, сокращая тонкие ножки, почти припав к полу. Потом опятьвырос, матовый пузырь экрана натянулся и лопнул, обнажив широкий красный язык вобрамлении широких белоснежных зубов. Язык свернулся колечком, как у зевающейсобаки, зубы лязгнули.

– Он живой, – сказал Марзуков. – И сделаетвсе, что мы захотим. Он давно уже загипнотизировал ваше начальство, и вашеголюбовника, и весь мир… Весь мир против вас.

– Так не бывает, – сказала Даша. По телу шарилиширокие ладони, и кто-то невидимый мерзко подхихикивал в ухо.

– Теперь бывает, – ухмыльнулся Марзуков. –Наш телевизор притворяется сотней самых обыкновенных «ящиков», вползает в домаи гипнотизирует всех, они делают то, что угодно ему и нам…

– Все подряд гипнозу не поддаются, – сказалаДаша. – Это даже я знаю.

– Маленькие недочеты всегда случаются. – Марзуковподошел к ней вплотную, Даша отчетливо видела кривые остренькие клыки. –Вот мы и решили это исправить. Сейчас он тебя оттрахает, и ты нарожаешь кучуновых, хитрых телевизоров, которые смогут загипнотизировать всех…

Телевизор, вблизи оказавшийся не огромным, а маленьким,вроде коробки для ботинок, уже подкрался к самым Дашиным ногам, втиснулся межних мохнатой (откуда у него вдруг взялась шерсть?!) гусеницей, раздвигаяколени, бормоча:

– Сейчас ты будешь нам рожать телевизоры… Тебе, Дарья,оказана высокая честь… тебе, Дарья…

– Дарья, к тебе!

Она открыла глаза, дернулась всем телом, выпадая из кошмара.В комнату косо падал свет из коридора, а у двери топтался майор. Даша протянуларуку, взяла часы и подставила циферблат под полосу света. Половина восьмого.Когда она накинула халатик и включила свет, майор принялся подавать загадочныесигналы обеими руками. Даша уже окончательно стряхнула остатки кошмара.Положительно, дура. Мало того что после вчерашних событий отписывалась доглубокой ночи, так еще перед сном Кинга взялась дочитывать…

– Кто там спозаранку? – спросила она, зевая.

– Твой, – важно и значительно сказал майор понизивголос. – Глеб нагрянул. Вид такой задумчивый и загадочный, словнопредложение делать собрался. Без цветов, правда, и бутылки что-то не вижу.Дашка, а вообще, он мне нравится, ты бы подумала…

– Цыц, – сказала Даша, торопливо приводя себя впорядок. – Рано мне еще замуж, я молодая и неопытная, сначала тебяпристроим, а там видно будет…

Глеб топтался в прихожей с редкой для него нерешительностью,лицо у него и в самом деле было какое-то необычное, взволнованное инапряженное. Майор на цыпочках исчез в глубине квартиры, состроив стольнейтральную физиономию, что определенно настроился, мерзавец, подслушивать.

– Ну, привет, – сказала Даша, чмокнув в щеку другажизни. – Что это ты спозаранку? Майора всполошил, он уж решил, ты заявилсяпредложение делать…

Глеб на улыбку не ответил, смотрел строго и серьезно.

– Да что такое? – чуть встревожилась Даша.

– Пошли к тебе…

Он повесил пальто, прошел следом за Дашей, нетерпеливо дышав затылок, тщательно притворил дверь и оглядел ее комнату так, словно искалскрытые микрофоны и телекамеры. Спиртным от него и не пахло, но вид был малостьошалелый.

– У тебя что, стряслось что-нибудь? – спросилаДаша тихо. – Да не торчи ты, как столб, садись и рассказывай…

Он опустился в кресло, потянул из кармана сигареты, глядянасквозь загадочно. Даша сердито собрала в кучу постель, отшвырнула в уголдивана, плюхнулась на освободившееся место и тихонько рявкнула:

– Язык проглотил?

В голове у нее крутились всякие криминальности: зацепилкого-то статьей… попал на счетчик…

– Ты у этого вашего француза паспорт видела?

– Да нет. А что?

– Вообще-то, я не с того начал, может, он и есть самыйнатуральнейший Флиссак, но…

Даша перебралась к поручню дивана, приобняла друга за плечи,погладила по затылку и ласково сказала с материнским превосходством:

– Ты не мямли. Расслабься, закури… И давай с самогоначала. Что у тебя вызвало подозрения, при каких конкретно обстоятельствах…

– Может, он и Флиссак, но не писатель. А если иписатель, то те романы, что тебе преподнес, не писал. Я обе его книжки оставилна вчерашний вечер, решил поблаженствовать в ванной. Открываю, и с первой жестраницы… – Глеб раскрыл дипломат и положил к Дашиным коленям четыретолстеньких покетбука в ярких обложках. – Эти две тебе француз подарил, аэти ты мне из Парижа привезла. Короче, на обоих якобы флиссаковских романахпросто-напросто приклеены другие обложки – с его портретом и завлекательнойаннотацией. А по содержанию это – «Двойной прыжок через бездну» Жоржа Летерье и«Милая налетчица» Робера Ампелена. Издание то же, все совпадает, но на«флиссаковских» другие заголовки: «Путь во мрак» и «Банк ограбят в восемьутра». Сама посмотри. Мало ли что языка не знаешь, тут сразу видно. Неиероглифами пишут французы, как-никак…