– Почему ты решил умертвить меня только сейчас, спустя семь лет?

– Твоя смерть – моя заветная мечта. Я давно уже пытаюсь осуществить ее, только прежде возникали разные помехи. Наверное, ты родился под счастливой звездой. Но сейчас удача не сопутствует тебе. Казнь будет долгой и мучительной.

Слушая Демона, Владимир ничего не боялся, и мысли у него были какие-то несерьезные, совершенно не соответствующие ситуации. Он вспомнил, что еще не успел позавтракать, выпить кофе и выкурить хотя бы одну сигарету. Теперь Нечаев жалел об этом. Голод не мучил его, но от кофе он бы не отказался, хотя больше всего хотелось курить.

– Если у тебя есть последнее желание, то я охотно выслушаю его, только исполнение не гарантирую, – издевательски произнес Демон.

– Желание есть. Курить очень хочется, – признался Владимир.

Демон изумленно уставился на него. Некоторое время он осмысливал услышанное, затем нравоучительно изрек:

– Курение вредно для здоровья!

– Странно слышать такое от человека, который намерен меня умертвить, – улыбнулся Нечаев.

– Сейчас тебе будет не до смеха! – пообещал Демон.

Схватив увесистую палку, он с силой ударил пленника по спине. Эффект приятно поразил Владимира. Боль в правой руке ослабла, и курить почти не хотелось.

– Какая замечательная процедура! – восхитился Нечаев. – Можно ее повторить?

Такую реакцию Демон явно не ожидал.

– Ты – мазохист?! – растерянно пробормотал он.

Владимир не ответил. В целях эксперимента Демон ударил его еще несколько раз. Боль в спине ощущалась слабо, сломанная рука словно онемела, зато желание курить вспыхнуло с новой силой, и появилась жажда. Теперь Нечаев мечтал о ледяной воде. После двух неглубоких ножевых ран, которыми Демон хотел напугать пленника, жажда усилилась, но курить не расхотелось.

Пока Демон размышлял над тем, какой пытке подвергнуть пленника, у него зазвонил телефон. Не желая разговаривать при Нечаеве, Демон вышел наружу. Отсутствовал он недолго. Вернулся с недовольным видом и объявил:

– Тебе опять повезло! Казнь откладывается на неопределенное время!

Достав шприц, Демон ввел пленнику в вену какое-то вещество. «Снотворное или наркотик? Если бы у меня был выбор, то я предпочел бы первый вариант», – подумал Владимир, проваливаясь в пустоту.

Группа захвата, кроме Донцова, включала пять человек. Старшему из них исполнился тридцать один год. Его звали Мишель. Он майор, но скоро должен стать подполковником. Неуклюжий и полноватый на вид, Мишель обладал мощным энергетическим потенциалом. Он был очень выносливым и мог перемещаться с поразительной скоростью.

Стриж, тоже майор, моложе Мишеля на два года. Его прозвище происходило не от названия птицы, а от слова «стриженый», потому что он всегда стригся коротко. Высокий, худощавый, с быстрыми, плавными движениями, Стриж умел подкрадываться к противнику быстро и незаметно.

Капитану Семину псевдоним не требовался, так как он уже имелся с рождения. Семина назвали Жерар, в честь знаменитого актера. Он ненавидел свое имя, и, став совершеннолетним, сменил его на более благозвучное и привычное – Евгений. Но Семина все равно называли Жераром. Рост у него был средний, но внешность приметная – симпатичный, голубоглазый блондин с обаятельной улыбкой.

Второй капитан, Владислав Гольдман по прозвищу Турок, являлся полной противоположностью Жерара – угрюмый, темноглазый, черноволосый, с грубыми чертами лица. Он не только метко стрелял, но и превосходно владел холодным оружием.

Старший лейтенант Агапов, называемый Метисом за смугловатый цвет кожи, оказался самым младшим в группе. Он обладал хорошо развитой интуицией и вел себя очень тактично даже по отношению к врагам.

Всех этих людей Донцов давно знал и доверял им. Но главным критерием при отборе послужило то, что они не поддавались гипнозу и воздействию психотропных веществ.

Прибыв в Калининград, группа захвата узнала о серии загадочных ограблений. В нескольких крупных магазинах области пропали деньги и ювелирные изделия. Сотрудники магазинов не могли дать какие-либо объяснения по этому поводу, и видеокамеры ничего не зафиксировали.

– Похоже, что Демон, действительно, побывал здесь, – вслух рассуждал Донцов.

– Это точно он! – заявил Мишель.

– Его стиль, – согласился Стриж.

– И полицейские видели странного брюнета в темных очках, который исчез прежде, чем к нему успели приблизиться, – добавил Жерар.

– Они его и вспугнули, – сделал вывод Метис.

Турок, молча, кивнул. Он всегда был немногословен.

– Метис прав, – сказал Донцов. – Демон вряд ли вернется сюда.

Пискнул телефон, предупреждая о получении SMS. Донцов вышел на балкон, прочел сообщение и удалил его, но текст запомнил. «Патриций тебя заказал. Киллер – один из пятерых. Он начнет действовать после ликвидации Демона». Это означало, что Брунский вынес Донцову смертный приговор, который должен привести в исполнение кто-то из группы захвата. «То, что Брунский спешит избавиться от меня, неудивительно. Если я получу еще одно внеочередное повышение, то стану его конкурентом», – мысленно произнес Донцов. «Настораживает другое. Я сам сформировал группу. Каким образом в ней оказался предатель? Брунский заранее дал задание киллеру или завербовал одного из выбранных мною? Я, конечно, вычислю киллера, только для этого потребуется время. А до тех пор, пока не разоблачу предателя, придется подозревать всех. Времени у меня пока достаточно. Киллер активизируется лишь после устранения Демона. Надо воспользоваться преимуществом и спровоцировать предателя»

Вернувшись в комнату, Донцов объявил:

– Отправляемся в Тулу!

Все восприняли это спокойно, только Мишель уточнил:

– Почему именно туда?

– Поступила информация о появлении Демона в Туле, – ответил Донцов, предполагая, что киллер сообщит об этом Брунскому.

Далее возможны разные варианты. Если Брунский специально выпустил Демона на свободу, поручив ему срочное и секретное дело, то он знает точные координаты преступника и обязательно направит группу захвата в нужное место, но только после того, как Демон выполнит поручение. В случае непричастности Брунского к побегу Демона следует ожидать его молчания и отсутствия дополнительных указаний.

До Тулы они добрались беспрепятственно и разместились в обычном отеле. Брунский не проявлял никаких признаков беспокойства. Может быть, потому, что еще рано? Ответить на этот вопрос Донцов пока не мог, и неизвестность его тяготила. Но хуже всего было то, что киллер находился рядом – не чужой, незнакомый человек, а кто-то из тех, которых Донцов совсем недавно считал надежными. Подозревать своих – отвратительно! Не хочется плохо думать о том, кто это не заслуживает.