После утреннего конфуза я всячески стараюсь избегать зрительного контакта с ним, но изредка все равно натыкаюсь на недобро сощуренный взгляд. Алаев передвигается по институту с видом хозяина жизни и окружен шайкой таких же зажравшихся мажоров, как он.

Без понятия, как Тимур умудрился сколотить компашку в первый же день занятий. Хотя, по большому счету, меня это вообще не должно волновать. Я хочу свести на нет любые мысли об этом засранце. Он элементарно не заслуживает того, чтоб о нем думали!

– У вас что-то было? – Диляру прямо-таки распирает от любопытства. Даже щеки покраснели.

– Сплюнь, – меня аж передергивает. – Не дай бог.

– Тебе он не нравится? – она удивлена. – Почему?

– Потому что из плюсов у этого павиана только внешность. На этом его достоинства заканчиваются, – зло выплевываю я. – И вообще, таким, как он, надо выдавать таблички с надписью «мудак». Чтобы девушки, безразличные к фаст-сексу, попусту не тратили свое время.

– Вот это тебя бомбит, – хмыкает Диляра, а затем насмешливо добавляет. – А, может, он просто тебе не перезвонил? Вот ты и злишься.

– Ему нет нужды мне звонить, – сообщаю кисло. – Мы живем в одном доме.

– ЧТО?!

Лицо подруги надо видеть – гамма эмоций на нем непередаваема. Глаза выпучены от шока и вот-вот вывалятся из орбит. Рот распахнут в жадном нетерпении. А ноздри бурно трепещут от участившегося дыхания.

– Засранца зовут Тимур Алаев, – вздыхаю. – Ничего не напоминает?

– Алаев? – Диляра хмурится. – Так это же вроде фамилия нового мужа твоей мамы… О нет! – внезапное озарение заставляет ее подпрыгнуть на стуле. – Он что, и есть твой сводный брат?

– Представляешь? – мрачно киваю. – Наверное, такого эпик фейла история еще не видывала.

– Пипе-е-ец, – тянет пораженно. – Так вы с ним в итоге спали? Или нет?

– Сказала же, нет! – повторяю оскорбленно. – Только целовались!

– И как?

– Что как?

– Ну как он целуется?

– Боже! Диляра! Это единственное, что тебя в данной ситуации волнует?!

Злит, что подруга не проникается моей трагедией. Ведь мне черт знает сколько времени предстоит жить в одном доме с человеком, который меня унизил! А ее только треклятые поцелуи заботят…

– Просто интересно… – оправдывается она, слегка пристыженная моим гневом.

– Фигово он целуется, – ядовито бросаю я, отпивая холодный чай. – На троечку.

Вообще-то это неправда, но уязвленное самолюбие требует отмщения. Понимаю, говорить гадости за глаза – так себе месть, но все же от этого мне самую малость становится легче.

– Да? – с сомнение выдает Диляра. – А с виду такой красавчик…

Нет, все-таки она меня раздражает. Может, нам не стоит так уж тесно общаться?

– При чем тут внешний вид?! – негодую я. – Это вообще ни на что не влияет!

– Ну прости-прости, – подруга наконец дает заднюю. – Я уже поняла, что ты этого Алаева на дух не переносишь.

– Вот именно! – продолжаю возмущенную тираду. – Он взбесил меня еще тогда, в клубе. Потом я узнала, что нам предстоит жить под одной крышей. Ну а вишенкой на торте безумия стала новость о том, что он учится в этом ВУЗе! – легонько ударяю ладонью об столешницу. – Как мне все это вытерпеть, а, Диль?

– Просто не обращай на него внимания, – советует, помолчав. – Живи так, будто его не существует.

– Легко сказать. А на деле? – фыркаю я. – Сегодня, например, я случайно вломилась к нему в ванную.

– Он был голый? – шея подруги вновь вытягивается.

– Да, – признаюсь нехотя.

От одних только воспоминания об обнаженных ягодицах Алаева к лицу приливает предательский жар.

– Ого! – Диляра задыхается от переизбытка эмоций.

– Если ты сейчас спросишь «и как?», я тебя ударю, – предостерегаю на всякий случай.

Лицо девушки обиженно кривится, и я добавляю:

– Расслабься, Диль, он стоял спиной.

– Блин, вот это жаришка у вас! – она посмеивается. – Но мой совет все равно остается прежним: игнорь его. Безразличие – это лучшее оружие.

Отламываю кусочек сахарного теста и, положив его в рот, задумываюсь. Наверное, Диляра права. Единственно возможный способ взаимодействия с Тимуром – тотальное игнорирование его царской персоны. Я видела, как студентки провожают его восхищенными взглядами, а друзья заглядывают в рот. Я же изберу совсем иную тактику: притворюсь, что этого самовлюбленного типа не существует. Уверена, это будет несложно, ведь он, как и я, вовсе не горит желанием налаживать родственные отношения.

Главное – не реагировать на его колкости и всегда (всегда!) стучать в дверь ванной перед тем, как ее открыть.

Тимур

– Я так скучала, – выдыхает Вероника мне в ухо, а затем с укором толкает меня кулачком в грудь. – А вот ты, Алаев, тот еще негодяй! Все лето не звонил!

В девчонке перемешиваются противоборствующие чувства. Ее губы жаждут поцелуев, а уязвленная женская гордость требует скандала. Первое мне гораздо выгоднее, чем второе, поэтому я спешу ввалиться в ее рот своим языком. Меньше разговоров – больше дела.

Вероника приятно пахнет ванилью, а ее тонкая талия призывно изгибается под моими руками. Мне нравится, какая она: чуткая, трепетная, откликающаяся по первому зову. Разлука, определенно, пошла нам на пользу.

– Мне кажется, ты чуток подросла за лето? – выдаю насмешливо, хлопая ее по заднице.

Ланская – полторашка. Ее рост едва дотягивает до ста шестидесяти. При моих ста девяноста двух это не очень удобно.

– На мне шпильки, дурачок, – улыбается она, демонстрирую острые каблуки своих туфель, которыми при желании можно проткнуть человека насквозь.

– Специально для меня надела?

– Еще чего! – фыркает. – Ты слишком много о себе мнишь, Алаев!

– Я много о себе мню, или ты много обо мне думаешь? – издевки над Ланской еще со школьных времен доставляют мне удовольствие.

Вероника – вроде как моя бывшая. Все старшие классы мы то встречались, то расходились, то снова становились парой. В общем, драма по классике. Любовь-ненависть. Ненависть-любовь.

В конце одиннадцатого мы разругались, как нам тогда казалось, окончательно. Во время экзаменов даже не разговаривали. Правда потом, на выпускном, страстно-бурно примирились, но это никак не повлияло на мои планы. Я не хотел продолжать наши отношения. Собственно, поэтому и не звонил.

Однако сейчас, когда вдруг внезапно выяснилось, что Вероника поступила в тот же университет, что и я, мой интерес зажегся вновь. За эти месяцы она похорошела: загорела и как будто даже подкачала попец. Так почему бы не поразвлечься с ней еще пару-тройку раз?