– Если это неизбежно, я готов слушать.

– Благодарю, – профессорша улыбнулась. – Дело в том, что человек способен к построению серьезных абстракций – это его особенность. А потом эти абстракции начинают менять его жизнь, то есть дух начинает менять материальное. Это касается религии.

– «Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего», – сказано в послании Иоанна, – процитировал Чезарини.

– Каждый, кто придумывал очередную притчу в Евангелии, говорил о чем-то своем. И неважно, что изрекал Христос в своих проповедях, неважно, что написано в Евангелии, – все перекрывается одним и главным: это был Бог, который нес людям любовь.

– Вы слишком упрощаете, – сдержанно заметил епископ, но Нинель Николаевна продолжила:

– Человеку, неспособному решать свои проблемы самостоятельно, нужен Большой Папа. Из этой потребности родилась большая любовь к Богу. И это лишь одна составляющая, которая дает понимание того, почему христианская религия распространилась так быстро.

– Тогда попрошу вас так же просто объяснить, почему христиане отказались от языческих богов.

– Потому что им приписывались человеческие черты. Они были такими же, как люди: самовлюбленными, жестокими и самоуверенными. Языческий бог, как и человек, мог быть рассержен, мог быть зол, а мог быть, наоборот, очень великодушен. С этими богами нужно было искать контакт. Чтобы не страдать, их требовалось умилостивить при помощи жертвы.

– Короче, договориться, – со знанием дела сказала Лидия.

– Христианство подарило людям доброго бога. Бога, который был добр, потому что он был человеком и прожил земную жизнь, – Нинель Николаевна убежденно тряхнула головой и ее хвостик заколыхался. – Причем он прожил жестокую, суровую жизнь, и это его не озлобило, Христос по-прежнему был добр к людям. И если тебя бил палкой хозяин или папаша, так сказать, вразумлял розгами, все равно оставался кто-то, кто любил тебя в любом проявлении, даже когда ты грешил. Таким образом, в этом жестоком мире, в котором так не хватало любви, появилось божество, которое олицетворяло любовь.

– То есть, по вашему мнению, христианство родилось в ответ на дефицит всемирной любви? – спросил Чезарини.

– Можно сказать и так.

– Злые боги исчезли, но зло осталось, – усмехнулась Элина.

– Вы правы, с появлением доброго бога зло никуда не делось, но его нужно было персонифицировать. Так появился дьявол, – сказала профессорша.

– И каково будет резюме ваших сентенций? – в голосе епископа прозвучала ирония.

Однако и это не смутило Нинель Николаевну. Она уверенно заявила:

– Христианство пришло не сверху, как утверждаете вы, а распространялось снизу, как низовой пожар в лесу.

Епископ Чезарини примирительно улыбнулся:

– Предлагаю прервать или, по крайней мере, отложить эту дискуссию, чтобы в полной мере насладиться пищей, которую даровал нам Господь.

Все это время Элина исподволь наблюдала за Себастианом, сидевшим за соседним столом. На протяжении всего разговора о происхождении христианства служка сидел спиной, и только уши его, по мере того как накалялась дискуссия, все больше краснели.

Обед закончился ликером, десертами и обсуждением очередного порта прибытия – Кушадасы, откуда им предстояла экскурсия в Эфес, к домику Богородицы, где Святая Дева Мария провела последние дни.

После обеда Элина прошлась по палубам, с намерением сжечь калории. Но как только она оказалась возле своей каюты, то обнаружила там профессоршу.

Нинель Николаевна явно была чем-то обеспокоена.

– Я вас жду!

– Что-нибудь случилось? – Элина открыла дверь, и они прошли в комнату.

– Мне нужно с вами посоветоваться, – сказала Нинель Николаевна и решительно замотала головой. – Нет! Мне нужно вам рассказать.

– Слушаю… – Элина опустилась на диван.

Профессорша села рядом.

– Помните тот момент, когда я вернулась на лайнер за видеокамерой?

– Очень хорошо его помню.

– Я забрала камеру и уже направилась к лифту, но увидела нечто, о чем сейчас должна рассказать.

– Только не волнуйтесь.

– Я увидела нашего турка!

– Ердына Экинджи? – уточнила Элина. – Вы вместе с ним сели в автобус.

– Кажется, вы не поняли… Когда я его увидела, то подумала, что он вышел из своей каюты.

– А на самом деле?

– На самом деле он выскользнул из каюты Богдана!

– Выскользнул?

– Вышел, стараясь быть незамеченным.

– Та-а-ак…

– Но сам-то Богдан в это время сидел в автобусе!

– А почему вы раньше об этом не рассказали?

– Так я же не знала, что турок живет в другой каюте! Это мне стало известно только сегодня.

Чуть подумав, Элина проронила:

– Вам необходимо все рассказать Таскирану.

Capitolo IV

Римская империя, город Дрепан.

268 год

День в мансио начинался рано. В предрассветный час привратник открывал запертые на ночь ворота. Елена и кухарка Дорсия встречали зеленщика с повозкой, полной овощей.

Пока Дорсия придирчиво выбирала капусту, репу, морковь, бобы, лук, чеснок, огурцы и многочисленные ароматные травы, Елена записывала на восковой табличке все покупки с ценой, количеством и расчетами. Потом они еще раз все проверяли, и Теодор платил зеленщику.

Следующим обычно появлялся мясник. На его повозке лежали туши свиней, барашков и козлят, переложенные крапивой в качестве консерванта. Повар, старший сын Дорсии, молчун и большой умелец в своем деле, внимательно осматривал товар, нюхал, о чем-то спрашивал мясника, и кухонный раб уносил отобранные туши.

Птичник быстро сгружал уже ощипанные тушки. Обычно это были молодые петушки и утки, но иногда для гурманов повар заказывал павлинов, фазанов или цесарок.

Ночной улов приносили рыбаки. Дорсия на ходу составляла великолепное меню, отчаянно торговалась и тыкала пальцем в рыбину (тунца, камбалу, мурену или лосося). Елена записывала некую среднюю цену, и раб уносил покупки на кухню. Теодор платил, а Елена с Дорсией шли дальше закупать плетенки с рыбой помельче и корзинки с устрицами или креветками.

Фрукты Елена выбирала сама, поскольку в этом ей не было равных. Начало сентября – время полновесных, налитых солнцем ароматных яблок, краснобоких и желтых, вытянутых и приплюснутых – все сорта хороши. Их можно подавать на десерт, сушить, печь изумительные пироги и готовить пастилки, которые так вкусны среди зимы. Через месяц подойдут зимние сорта, для них в обширном подземелье таверны был выгорожен сухой и прохладный угол. Там яблоки уложат в деревянные ящики, засыпят опилками и оставят зреть до весны.

Ettore Forti – Fruit Vendor. 1897

Елена отправила на кухню по корзине сладких желтых и красных яблок. Для печеной утки наполнила корзину кислыми и зелеными.

Сентябрь – последний месяц для персиков. Россыпью лежали они на телеге, небольшие желтые плоды с розовым боком. С персиками нужно быть осторожной: они могут горчить или оказаться безвкусными.

Елена разломила персик и аккуратно, чтобы ворсинки не попали на щеки, попробовала мякоть. Так и есть: плоды были горькими. Она обратила свой взгляд на крупные пурпурные персики, среди которых тоже могли быть обманки. Существовал простой способ определить спелый плод: он должен источать аромат. Елена быстро наполнила корзину и подошла к невзрачным и мелким персикам. Они – настоящее сокровище! Плоть их сладка, как мед, и аромат соперничает с запахом роз. Засушенные, они хранят вкус солнца до следующего лета и для праздничной выпечки просто незаменимы. Елена отправила на кухню самую большую корзину таких персиков.

Последней за утро покупкой были несколько тяжелых гроздей винограда с удлиненными плодами янтарного цвета. Они были не слишком сладкие и хорошо утоляли жажду.

После закупок Елена, как обычно, пошла в таверну, а Теодор направился к кузне, где рабы уже разгребали пепелище под присмотром Иосифа и Давида.

Она уселась за стойку и достала книжку из восковых дощечек, на которых записывала расходы каждого постояльца. Для подсчетов Елена использовала абак[34], набирала числа быстро, не глядя на шарики в желобках, а результат красивым почерком записывала на полоску льна. Таких полосок она приготовила семь – по числу гостей, уезжавших сегодня.

Как правило, постояльцы покидали мансио после раннего завтрака, поэтому Елена готовила расчеты заранее. Осталось подтвердить их печатью владельца, но отца все еще не было.

Елена вышла во двор, где рабы уже готовили повозки к отъезду,