Один из них вскочил, посылая проклятья на головы приятелей, настроенных вполне благодушно. Было очевидным, кто из них проиграл.

– Марций, сядь, ты наверняка отыграешься! – с хохотом воскликнул один из офицеров.

– Ну уж нет, проклятые везунчики! Сегодня Фортуна явно повернулась ко мне задом! Теперь я нуждаюсь в утешении и ласке! – Марций обернулся и, уставившись на Елену, продолжил: – И я знаю, кто меня осчастливит!

Он подскочил к Елене и выдернул ее из-за стойки. Все произошло слишком быстро, она лишь успела пролепетать:

– Благородный господин, прошу, отпусти меня!

– Марций, отстань от девчонки, – лениво протянул его приятель, не предпринимая, впрочем, никаких попыток остановить наглеца.

Елена поняла, что рассчитывать может лишь на себя, и пнула Марция по коленке. Тот зарычал от боли и дернул девочку так сильно, что ей пришлось ударить его кулаком по носу. Марций взвыл, Елена вырвалась, одновременно с этим в таверну влетел разъяренный Теодор. Он двинул Марция по физиономии и передал его обмякшее тело на руки подоспевшим рабам.

– Храбрый господин нуждается в отдыхе, проводите его в комнату. – Распорядившись, Теодор обернулся к дочери: – Ты не пострадала?

Елена обхватила себя руками и затряслась нервной дрожью:

– Твои уроки пригодились, отец! – она попыталась улыбнуться.

Теодор обнял дочь и с чувством прижал к себе:

– Иди домой, милая, твой день закончился.

Чуть позже Дорсия принесла Елене горячий напиток с медом и нашла ее спящей. Старая кухарка приложила руку ко лбу девочки и, ощутив жар, прошептала оберегающую молитву, попросила защиты у богинь и провела очищающий круг над головой Елены.

Что еще могла сделать старая рабыня для своей госпожи?

Ранним утром, не дождавшись Елену в атриуме, Теодор поднялся наверх и постучал в дверь ее комнаты. Ответа не последовало, и он вошел в спальню. Елена все еще лежала в постели. Теодор подошел ближе, склонился над дочерью, и на него полыхнуло жаром.

Он тронул ее лоб и в ужасе отдернул руку. Перед глазами промелькнули картины, которые Теодор старался не вспоминать: его Зоя, горячо любимая жена, мечется в родовой горячке, а рядом – тельце мертворожденного сына. Даже в бреду Зоя прижимала его к себе.

– Нет, только не это! – Теодор сбежал вниз и бросился к воротам.

Там уже стояли продавцы и кухонные работники.

Дорсия, взглянув на хозяина, сразу все поняла:

– Господин, иди к врачу, а я позову управляющего. Справимся без тебя!

Врач, которого привел Теодор, прослушал и простучал больную, осмотрел ее горло. От жара прописал компрессы, от кашля – настойку ивовой коры. Но по его лицу было видно, что он не слишком надеется на выздоровление пациентки. Убитый горем Теодор проводил врача до двери, наградив его щедрой платой.

К полудню Елена ненадолго пришла в себя и смогла проглотить горькую настойку, запив водой с лимоном и медом. К вечеру кашель усилился и не отпускал ее до утра.

Дорсия, которая приносила питье и безуспешно пыталась накормить заболевшую девочку, спустилась в атриум к алтарю с крылатыми ларами. Пошептав молитву, она положила перед божками по кусочку миндального печенья. Постояла минутку, прислушиваясь к кашлю Елены, поджала губы и подошла к хозяину.

– Господин, тебе нужно пойти в храм Аполлона и просить об исцелении дочери.

– Я проклял богов, когда умерли Зоя и наш сын. Иди сама, Дорсия, – сказал Теодор и, утерев глаза, отвернулся.

Потоптавшись в нерешительности, Дорсия отправилась в ближайшую инсулу и поднялась на второй этаж, где ее семья занимала две комнаты – приличное жилье, отвечающее высокому статусу кухарки. Она достала из сундука нарядную изумрудно-зеленую паллу и накинула ее на голову. Из кошелька извлекла серебряный сестерций, спрятала его в складках столы и двинулась в храм.

Дорога к храму шла через форум, где Дорсия купила венок, сплетенный из лавра с добавлением веточек кипариса и листьев дуба – любимыми растениями светозарного бога.

Храм Аполлона стоял на невысоком холме. Дорсия взобралась по ступеням в портик и остановилась, чтобы перевести дыхание. Ветер с моря трепал концы ее паллы. Она обернулась и увидела белокрылые паруса вдалеке, суету возле пирса и казармы, у которых маршировали солдаты. Красные черепичные крыши начинались у порта и наползали на холм. Дрепан был огромным городом, в нем проживало шесть или даже семь тысяч человек.

Передохнув, Дорсия ощутила прилив сил и вошла в храм. В зале было полутемно, фигуру златокудрого бога искусно подсвечивал огонь разноцветных лампад. Прежде чем сделать шаг, Дорсия почтительно склонилась перед богом-целителем.

К ней приблизился жрец и тихо спросил:

– Что угодно почтенной матроне?

– Заказать моление об исцелении больной и принести богу жертву.

Жрец подвел Дорсию к подножию статуи, где были многочисленные дары. Там же лежали дощечки с благодарственными надписями.

Для приношения Дорсия подыскала место поближе к постаменту. Положила туда лавровый венок, опустила в протянутую чашу монетку и сообщила жрецу имя больной.

Amos Cassioli – Das Venusopfer. Öl auf Leinwand, between 1875 and 1878

Тот приблизился к алтарю и положил на мерцавшие угли палочку благовоний. Пока курился благоуханный дымок, жрец прочитал молитву об исцелении сироты Елены.

В мансио Дорсия вернулась с миром в душе и с верой в выздоровление госпожи. Однако, несмотря на то что жертва была принесена, Елене стало намного хуже. Свирепый кашель раздирал ее грудь, девочку бросало то в жар, то в холод.

Ночью Елене приснился сон, который повторялся уже не раз: на пороге комнаты стояла мама с братиком на руках и манила ее к себе. Елена бросалась к матери, но та внезапно исчезала. Вдалеке мелькал край ее столы, и девочка бежала через длинную анфиладу за призрачным силуэтом. Утром Елена просыпалась совершенно измученная.

В один из таких невыносимо тяжелых дней в мансио появился вигил Модест Юстус. Он покрутился у кузни, поговорил с Иосифом и, покачав головой, исчез. Через час появился вновь в сопровождении военного медика.

Теодор, который в последние дни не отходил от Елены, с надеждой ждал, что скажет врач. Собрав инструменты, тот вышел из комнаты Елены, спустился в атриум и обратился к отцу больной:

– Модест сказал, что девочка тушила пожар.

– Да, это так, – подтвердил Теодор.

– Я встречал похожие симптомы у солдат, которые сражались в огне. Болезнь возникает от вдыхания дыма и поражает горло и легкие. Исцеление будет долгим. Во время приступов кашля больную надо переворачивать на живот и подкладывать под грудь жесткий валик. Жар следует облегчать, протирая больную уксусной водой каждый час, а также давать ей обильное питье.

– Господин врач, вот уже неделю она ничего не ест!

– Это нестрашно, у молодых большой запас сил. Попробуйте давать ей питательные отвары, но твердой пищей не кормите.

Мужчины пожали друг другу руки, выражая доверие и поддержку. От платы военный врач решительно отказался.

Несложные советы медика облегчили страдания больной, но жар и кашель не отступали. Следующей ночью Елене приснился все тот же сон. На этот раз она догнала мать и почти схватила подол ее столы. Проснувшись, Елена отчетливо поняла, что она смертна. Но от этого знания не сделалось страшно, все вокруг для нее вдруг стало неважным.

Утром, взглянув на Елену, отец распознал в ее глазах смертельную отстраненность и попытался подбодрить, однако понял, что ей это уже не нужно.

Ближе к вечеру проведать больную пришел Иосиф, но Теодор не впустил его в комнату дочери.

Взглянул на друга, тот все понял без слов.

– Теодор, ты знаешь, я христианин, – сказал кузнец. – И я наделен правом проводить обряд крещения. Позволь мне окрестить твою дочь и поручить заботу о ней истинному богу Иисусу Христу. Я не призываю тебя верить в него, но позволь мне спасти твою дочь и душу ее!

– Спаси! – со слезами в голосе воскликнул Теодор.

Вернувшись к постели дочери, он прошептал:

– Я попросил Иосифа окрестить тебя. Он уверен, что его бог вылечит тебя.

Она подумала, что так отцу будет легче, и чуть заметно улыбнулась:

– Хорошо, отец. Я согласна.