Он попытался вспомнить не девушку из аэропорта, а своюсестру. Много лет прошло со дня ее кончины. Конечно, он ее не забыл, нопочему-то никак не мог отчетливо представить себе ее лицо и поэтому злился.Собравшись перейти улицу, он остановился. Улица была пустынной, если не считатьединственной машины, которая тащилась с величественным видом престарелой дамы.Развалюха, подумал он. Допотопный лимузин, «Даймлер». Он пожал плечами. Испохватился: что это он тут стоит, задумавшись, как идиот?

Он решительно шагнул на проезжую часть улицы, и тут вдругразвалюха, эта «престарелая дама», как он мысленно обозвал ее, с поразительнойскоростью рванула вперед и понеслась на сэра Стэффорда так стремительно, чтотот едва успел добежать до противоположного тротуара; сверкнув фарами, машин??исчезла за поворотом.

«Очень интересно, – сказал себе сэр Стэффорд. – Неужели якому-то не нравлюсь и этот кто-то за мной следит и ждет удобного случая?»

Полковник Пайкавей сидел развалясь в кресле в маленькойкомнате в Блумсбери, где он имел обыкновение пребывать с десяти до пяти скоротким перерывом на обед, и утопал, как всегда, в густых облаках сигарногодыма, глаза его были закрыты и лишь иногда моргали, свидетельствуя о том, чтоон не спит. Голову он поднимал редко. Некий нахальный юнец однажды сказал, чтоон похож на гибрид древнего Будды и большой синей лягушки с некоторыминаследственными признаками бегемота.

Тихий звонок внутреннего телефона у него на столе прервалего сладостный сон. Он трижды моргнул и, открыв глаза, нехотя поднял трубку:

– Да?

Раздался голос его секретарши:

– К вам пришел министр.

– Неужели? А какой именно министр? Баптистский, из церкви зауглом?

– О нет, полковник Пайкавей, это сэр Джордж Пэкхем.

– Жаль, – произнес, задыхаясь, полковник Пайкавей. – Оченьжаль. Преподобный Макгилл гораздо занятнее. В нем чувствуется великолепныйадский огонь.

– Мне проводить его к вам, полковник Пайкавей?

– Полагаю, он хочет, чтобы его проводили немедленно. И чтоэто они все такие обидчивые? – мрачно проворчал полковник Пайкавей. –Обязательно нужно ворваться и устроить тут истерику.

Сэра Джорджа Пэкхема препроводили в кабинет полковника. Едвапереступив порог, визитер закашлялся и захрипел; с большинством посетителейздесь происходило то же самое. Окна маленькой комнаты были плотно закрыты.Полковник Пайкавей снова откинулся в своем кресле, весь усыпанный сигарнымпеплом. Атмосфера в кабинете была совершенно невыносимой, и сослуживцыполковника именовали его прибежище не иначе как «Кошкин дом».

– А, мой дорогой друг, – приветствовал хозяина сэр Джордж сжизнерадостностью, совершенно не вязавшейся с унылым выражением его лица. –Давненько мы с вами не виделись!

– Присаживайтесь, присаживайтесь же, – вторил ему Пайкавей,– хотите сигару?

Сэр Джордж слегка вздрогнул:

– Нет, благодарю вас, нет, нет, большое спасибо.

Он бросил многозначительный взгляд на окна. ПолковникПайкавей намека не понял. Сэр Джордж прочистил горло и, опять закашлявшись,произнес:

– Э… я полагаю, Хоршем к вам заходил.

– Да, Хоршем здесь был и все рассказал, – подтвердилполковник Пайкавей, медленно опуская веки.

– Я подумал, что так будет лучше. Я имею в виду, чтобы онзашел к вам сюда. Очень важно, чтобы не пошли какие-нибудь разговоры.

– Ах, – вздохнул полковник Пайкавей, – но ведь разговоры всеравно пойдут, не так ли?

– Простите?

– Все равно будут болтать.

– Я не знаю, насколько вы… э… информированы об этомпоследнем деле.

– Мы знаем все, – заверил его полковник Пайкавей. – Для тогомы тут и сидим.

– Да, да, конечно. Я имею в виду сэра С.Н. – вы понимаете, оком я говорю?

– О том, кто недавно прилетел из Франкфурта.

– Чрезвычайно необычное дело. Чрезвычайно необычное. Богзнает что такое, ничего невозможно понять, даже представить себе нельзя.

Полковник Пайкавей доброжелательно слушал.

– Так что же думать? – настаивал сэр Джордж. – Вы знаете еголично?

– Пару раз встречался, – ответил полковник Пайкавей.

– В самом деле, как тут не задуматься…

Полковник Пайкавей с некоторым трудом сдержал зевок. Онпорядком устал от того, как сэр Джордж задумывается, удивляется и представляет.И вообще, он был невысокого мнения об умственных способностях сэра Джорджа.Предусмотрительный человек, и можно быть уверенным в том, что своимдепартаментом он руководит со всей предусмотрительностью. Умом не блещет, ислава богу, подумал полковник Пайкавей. Во всяком случае, тот, кто всегдараздумывает и не бывает вполне уверен, пребывает в достаточной безопасноститам, куда попал по воле Господа и избирателей.

– И разве можно забыть, – продолжал сэр Джордж, – теразочарования, которые мы испытали в прошлом?

Полковник Пайкавей добродушно улыбнулся.

– Карлстон, Конвей и Кортолд, – сказал он. – Абсолютнонадежные и тщательно проверенные. Все на «К», и все трое – коварные изменники.

– Иногда я думаю, можно ли вообще кому-либо доверять, –печально заметил сэр Джордж.

– Тут все ясно – конечно, нельзя!

– Возьмем хотя бы Стэффорда Ная, – продолжал сэр Джордж. –Отличная семья, прекрасные люди, я знал его отца и деда.

– Обычный сбой в третьем поколении, – констатировалполковник Пайкавей.

Его замечание не помогло сэру Джорджу.

– Я не могу не сомневаться… то есть иногда он не кажетсясерьезным.

– В молодости я возил своих двух племянниц на Луару, – вдругсказал полковник Пайкавей. – Какой-то мужчина на берегу удил рыбу. У меня ссобой тоже была удочка. Он сказал мне: «Vous n’êtes pas un pêcheursérieux. Vous avez des femmes avec vous».[1]

– Вы думаете, что сэр Стэффорд…

– Нет, нет, в историях с женщинами он не замечен. Ирония –вот его беда. Любит преподносить сюрпризы. Не может отказать себе вудовольствии посадить кого-нибудь в галошу.

– Что ж, это не очень-то хорошо, вы согласны?