Был, однако, ряд причин, почему эта немыслимая идея, зарождающаяся в ее глупой голове, — ужасная, просто страшная ошибка… начиная с того, что ей, вероятно, придется убить этого несносного мужчину, если он не оставит в покос попугая ее брата.

Она предпочитает встречаться лицом к лицу с проблемами, чем изводиться из-за них. Теперь, когда она нашла Перси, птице нужна забота Ричарда. А Ричарду нужен дом с птичником. В Лондоне такой дом она не может себе позволить.

Ее зять долго не потерпит детские выходки Ричарда и оторванность ее матери от реальности. Чарлз будет настаивать, чтобы Ричарда поместили в лечебницу. Или, еще хуже, чтобы он был возвращен его опекуну Гарольду. А Ричард беззащитен против вспышек бешенства Гарольда. Это будет ужасно. Мама не так докучлива и может избежать его ярости, но леди Каррингтон тоже заслуживает своего собственного дома.

Джослин нужен муж, чтобы иметь свой дом. Блейку Монтегю нужна богатая жена, чтобы отправиться на войну. Он безрассудно запятнал ее репутацию. Вывод кажется очевидным.

Монтегю, возможно, придет к другому выводу, но она готова на маленький шантаж. Ведь он джентльмен и его репутация пострадает так же, как и ее.

Если она не убила Гарольда за все эти годы, то сможет прекрасно приноровиться к образованному снобу, который будет проводить большую часть года за тысячу миль отсюда.

Джослин повернулась, присела в реверансе и заспешила к двери, вынудив леди Белден умолкнуть, не закончив фразы.

— Возможно, Блейку Монтегю место на поле боя, — согласилась Джослин, — но ему не место в моем багаже. С вашего позволения, миледи.

Она ушла, не дожидаясь разрешения. Она не так глупа. Правила этикета знает как свои пять пальцев. Умеет разговаривать как с королевой, так и с экономкой. Может, звезд с неба не хватает, но выучила все эти правила, поэтому знает, как лучше их обойти.

И знает, как сыграть на этих правилах, чтобы получить то, чего хочет, а сейчас, несмотря на все свои сомнения, ее цель — Блейк Монтегю.

Она спустилась по ступенькам бокового входа в мощеный конюшенный двор и помчалась по нему, жалея, что у нее нет с собой стека.

— Сейчас же прекратите! — крикнула она с неподобающей леди запальчивостью.

Не то чтобы простого окрика было достаточно, чтобы остановить такого цепкого типа, как Монтегю. Господи, да он же едва ходит! И все равно разгружает ее сумки, ковыляя с окровавленной повязкой и раненой ногой. И, несмотря на это, без оружия ей не остановить этот бесцеремонный набег. Он намного крупнее ее. Сейчас, когда его короткополый сюртук был расстегнут, шейный платок развязан, а влажная рубашка прилипла к мошной груди, он обнаруживал такую физическую силу, с которой ей не хотелось бы столкнуться.

К счастью, физическая сила отступает перед ее арсеналом оружия.

— Если вы не прекратите это сию же секунду, я скажу леди Монтегю, что вы солгали и что мы провели ночь вместе в конюшне! — пригрозила она.

Этот несносный мужчина прищурился и тут же убрал руки от ящика рядом с птичьей коробкой. Она услышала, как зашевелился Перси. Еще секунда, и бедный попугай потребует завтрак в таких выражениях, которые заставят покраснеть даже моряка.

Не обращая внимания на растущее раздражение мистера Монтегю, о чем свидетельствовало его угрожающее молчание, Джослин зашла за угол, конюшни, где леди Белден не могла видеть их из окна. И где этот несносный человек не мог потревожить попугая Ричарда.

Она старалась не смотреть на его забинтованные пальцы. Ей было стыдно, что она поранила его, но сдержать любопытство оказалось выше ее сил. Ей никогда не доводилось видеть босой мужской ноги. У его ноги был высокий подъем и длинные изящные — по-мужски — пальцы.

— Отродясь не слыхал угрозы глупее, — наконец проговорил он, прихромав к ней.

Со своими чересчур длинными волосами, вылезшими из немодной косички, он еще больше походил на пирата.

Когда она приподняла юбки, чтобы переступить через лужу возле лошадиной кормушки, он взял ее за локоть и помог перешагнуть, хотя сам едва стоял на ногах. Она изумленно взглянула на него, когда он продолжил разглагольствовать, словно его пальцы не сжимали все еще ее руку.

— Вы загоните себя в ловушку, а меня — в семейные путы, — запротестовал он. — И ради чего? Ради какой-то безмозглой птицы?

Он защищает ее от ее же действий? Что же он за человек? Не из тех, кому ее опыт позволяет верить.

— Перси редкой, древней породы, и с ним следует обращаться почтительно, как с королем, — сообщила ему Джослин. — Его нельзя поить элем и выносить ночью под дождь. В самом деле, если б существовала птичья полиция, герцога пристрелили бы; за то, что он оставил Перси на своего племянника. Мистер Огилви — презренный тип, который, вероятно, выдергивает у Перси перья, когда никто не видит.

Она старалась не обращать внимания на силу руки, сжимающей ее локоть, но теперь, когда предательская мысль о браке укоренилась, не могла не думать о сильных умелых пальцах, касающихся ее. Это вызвало у нее легкое беспокойство, но не настолько, чтобы отступить.

Она сделает все, чтобы обеспечить свою маленькую семью домом, которого они заслуживают. Какой прок от состояния, если с его помощью нельзя подарить счастье тем, кого любишь?

Мистер Монтегю испустил многострадальный вздох, который она за свои двадцать три года слышала от огромного числа мужчин. У нее имеется множество аргументов, которые можно противопоставить этим вздохам, но она устала их высказывать. У нее теперь есть собственное богатство, и плевать ей, что думают мужчины.

Ей весьма и весьма дорога эта свобода. Она обязана леди Белден жизнью. Не стоило ей так поспешно пренебрегать мудрым советом женщины. Но она уже запустила колесо в движение, и не могла его остановить.

Возможно, мужчина, который спорил с ней, как будто не сомневался в том, что у нее есть свои мысли, вместо того чтобы просто приказывать ей как собаке, возродил ее надежды. Хотя не исключено, что мистер Монтегю просто заядлый спорщик.

— Вам не нравится Перси.

Она остановилась у дальнего края конюшни и взобралась на чурбан, чтобы их глаза были на одном уровне. Он выглядел не лучшим образом после ночной попойки, с темными кругами под глазами, растрепанными черными волосами и поросшими темной щетиной скулами и подбородком. И все-таки, несмотря на все это, он только что помог ей перейти через лужу, и это при том, что она угрожала ему. Она знает этот тип людей — сплошь сверкающая надменность, но благородные манеры настолько глубоко укоренились в них, что их и ножом не вырезать.

— Я считаю, эту птицу надо пристрелить, — согласился он.

Он скрестил руки на широкой груди и расправил плечи, отчего рубашка под незастегнутым жилетом туго натянулась. Отсутствие шейного платка открывало больше бронзовой кожи, чем позволяли приличия.

— Но я обещаю его не трогать. Я просто хочу получить тысячу фунтов, которые Огилви обещал за его возвращение.