Статья начиналась с пресловутого света в конце тоннеля, но ниже говорилось и о других видениях, о которых рассказывали люди, побывавшие в состоянии клинической смерти. Но все версии, как отметил автор, разнились зачастую из-за среды и веры. Так христиане видели Иисуса, кришнаиты Кришну, а буддисты Будду. Одни испытывали умиротворение и спокойствие, а другие — страх и безысходность. Мужчина, которого назвали господином А., подробно описал, что происходило после остановки сердца: он слышал крик врача “разряд!”, а, открыв глаза, увидел женщину на потолке, которая манила его рукой. Некоторые, кто запомнил реанимационные действия, говорили, что будто наблюдали все со стороны — себя на кровати или каталке и докторов вокруг них. Лучшими предсмертными видениями, как мне показалось, были образы родных, с которыми встречались умирающие, и лучшие воспоминания из жизни, что называют “вся жизнь пронеслась перед глазами”.

Я бы хотела на смертном одре увидеть Арину. Даже если за этим последует тьма, в которой я растворюсь, потому что ничего после смерти нет, это стало бы лучшим концом. Логичным завершением. А что видела перед смертью Арина? Что происходило в те часы после аварии, когда ее доставали из машины, везли в больницу и реанимировали. Ведь я даже не знаю, приходила ли она в сознание. Надеюсь, что нет. Елисей, — водитель, — развернул машину пассажирским сиденьем к фуре за мгновение до удара, и я думаю, что нарочно. Арина лишилась обеих ног и одной руки, а он выжил — я знала это из новостей. После того дня мы больше не виделись, а на похороны он, конечно, не пришел.

Я эгоистично надеялась, что пока врачи боролись за ее жизнь, она видела меня.

— Волоколамская.

Мне пришлось прорываться через поток входящих пассажиров, чтобы выйти. Большие красные цифровые часы над входом в метро показывали 6 часов 57 минут, шел мелкий, рассеянный порывами ветра, дождь. Я остановилась у лавочек покурить, пропуская, казалось, бесконечный поток людей от МЦД к подземке.

Интересно, — думала я, — они спешат на работу, потому что любят ее или, как я, чтобы не создавать лишнего повода для скандала?

В нашем офисе уже горел свет, я ожидала, что там только Марина, но неожиданно увидела за своим столом Кристину.

— Ты чего в такую рань тут делаешь?

— У меня машина сломалась, поэтому мой подвез, а ему на работу раньше, чем мне.

Внутри я ощутила подкатывающую к горлу тошноту на слове “мой” — Кристина особенно мерзко говорила о своем мужике, называя его глупыми прозвищами “пупсеночек”, “пупсешонок”, “малышочек” и “перчик” — к чему отсылало последнее, я не хочу знать. В ее семье и окружении так принято, потому как себя, трехлетнего племянника и младших братьев и сестер она звала “малыми” и “малыхами”. А меня…

— Акылайка, — обратилась она моим ненавистным уменьшительно-ласкательно-унизительным именем, — ты чего такая грустная в последнее время?

“Да так, лучшая подруга рассыпалась” — подумала я, но ответила:

— Да так, задобало это все.

— Не из-за того, что я туплю? А то я думаю, что уже задолбала тебя своими тупыми вопросами.

“И это тоже” — мысленно ответила я.

— Да нет, я не придаю тебе такого значения.

День обещал быть хорошим: во-первых, я сделала всю работу сама, отправив от греха подальше Кристину проводить ту часть инвентаризации, в которой требовалось только переставлять банки с места на место, поэтому со стороны склада не было никаких проблем. Во-вторых, Евгений к полудню еще не явился в офис.

— Боже, неужели сегодня этот демон не придет? — заметила я, — это же почти праздник.

— Камера! — шикнула на меня Марина.

— Ой, а он будто не знает, что его все ненавидят! К тому же, если она и пишет звук, то, скорее всего, в таком же качестве, как у этих БАДов.

Солнце светило прямо в окна. Мой стол находился на одной линии с местом начальника, но нижняя часть его окна была закрыта жалюзи, а верхняя пропускала лучи аккурат мне в лицо. Поэтому я, пока светило не поднималось выше, старалась уйти на обед. Сев на старый, купленный с рук, продавленный диван в зоне приема пищи, — вплотную у невидимой границы с производством, — меня заметила фасовщица Лариса, с которой я старалась не разговаривать. Потому как я сама по себе не оптимистка, но она меня в этом превосходила.

— Ой, не знаю, что вы молодые тут забыли, — она повторяла это постоянно, — вот Николай ушел, потому что Евгений ему не заплатил, думаете, с вами он так не поступит?

Я лично в этом, конечно, не сомневалась, но, например, Паша верил в какую-то перспективу в этом месте.

— Нигде такого не видел, чтобы давали такие возможности, понимаешь? — рассказывал мне как-то Павел по дороге к остановке, — он же дает тебе развивать маркетплейс практически с нуля, ты учишься новому, это бесценный опыт.

Они оба правы, но с оговорками.

— Акылай… — простонала Кристина, — тут не сходится…

Когда я подошла, то она почти плакала, да и у меня навернулись слезы, когда я увидела масштаб расхождений.

— Не догадываешься, почему так произошло? — мне хватило секунды, чтобы понять, в чем дело, когда я прокрутила страницу вверх.

— Нет.

— Я курить, — я объявила это всем, — Кристине не подсказывать, пущай догадывается.

— Какая же ты, — Паша погрозил мне пальцем, — я с тобой.

Паша — сказочно красивый парень, мой ровесник. Слегка неформального вида с крашенными в белый волосами, которые он на работе завязывал в хвостик. Он смотрелся лаконично, и его невысокий рост казался изюминкой. При всем этом он сочетал в себе саркастичность, начитанность, хорошие манеры и тактичность. Удивительным в нем мне казалась только наивность в отношении Евгения.

— Что у тебя с лицом? — спросил он, когда мы вышли.

— Родилась такой.

— Да я не про форму, а выражение.

Я не сдержала смешок, и из-за него мой ответ прозвучал цинично.

— Арина погибла.

— Да… ладно? — он неловко отвел глаза, — когда?

— 21 сентября, авария.

— Соболезную.

— Спасибо.

Докуривали мы в тишине, из-за чего я чувствовала себя неловко. Мне не стоило этого говорить. В такой ситуации нечего сказать, только невоспитанные люди стали бы допытываться о подробностях. Благо, Паша не был таким человеком.

— Спорим, там Костя уже пришел на помощь девушке в беде? — он удачно перевел тему.

— Голову ему оторву.

— На меня скинула своего недокладовщика, вспомни каково это!

Как предсказывал Паша, когда