– Значит, им скучно? – спрашиваю я.

– Так скучно, что их крохотные мозги уже плавятся. Они обнаружили, что здесь не ловит сеть. Поскольку возможности переписываться нет, они будут терроризировать нас. Растяжки стоят через каждый метр. Нужно вызвать Ричарда и других глав факультетов на собрание и напомнить, почему так важны границы. Потому что если кто-то из младших влезет на чужую территорию, будут жертвы, учителя начнут задавать вопросы, а остальные факультеты взбесятся.

– Тогда сегодня пойдем проверять границы.

– Я не пойду!

– Пойдешь, Бен. Ты моя правая рука.

– И ты выбрала меня только потому, что не хотела брать Ричарда. Не воображай, будто я не знаю, что это единственная причина. Меня всегда выбирают не просто так. Знаешь, почему я стал главой факультета? Потому что наш идеальный кандидат уверовал в Иисуса Христа и теперь радостно прихлопывает в такт песенкам в церкви Хиллсонг[4] в Сиднее. И, знаешь, я уже готов к нему присоединиться.

– Тогда возьму Ричарда. Из всей кучки заговорщиков-предателей он самый лучший. Ты не будешь против? – бросаю я, после чего выхожу и хлопаю дверью, гневно топая вниз по лестнице.

Учитель, который замещает Ханну, проводит перекличку с столовой, и все ведут себя так, будто ничего не случилось. Все, кроме меня и Джессы Маккензи. Она сидит на нижней ступеньке в ночнушке с выражением тоски и беспокойства на лице.

– Иди завтракать, – велю ей я.

– Ты пойдешь к Ханне?

– Не твое дело, – бормочу я, хлопая входной дверью.

Из дома Ханны постепенно выветривается ее запах. В последнее время там как-то затхло и душно. Я иду в ее комнату на чердаке и ложусь на кровать. Я не видела Ханну уже неделю и понимаю, что пора поговорить с кем-то из учителей. Осторожно выспросить, куда она делась. Я зарываюсь лицом в подушку. За прошедшие пять лет я не помню ни дня, когда Ханны не было бы рядом. На мгновение подступают слезы. Я злюсь на себя за желание заплакать. Мне кажется, будто мной манипулирует музыкальное сопровождение в голове, прямо как в дурацком сентиментальном фильме с Джулией Робертс, где мама героини умирает от рака. Я встаю с кровати и иду на кухню. Рукопись Ханны лежит на столе, но как будто стала тоньше и страницы разворошены, словно кто-то недавно читал их. Мне становится не по себе. Страницы не пронумерованы, так что я не знаю, что мне досталось, конец или начало, и в правильном ли они порядке, но сейчас последовательность меня не особенно интересует.

Я просто ищу хоть что-нибудь, что смогу понять.

Улучив минутку между попытками заключить сделку с противниками, борьбой со слухами о серийных убийцах и предотвращением переворота, который пытается устроить Ричард с остальными главами факультетов, я иду к директору поговорить о Ханне и вдруг осознаю, что за все время, проведенное в школе я была в этом кабинете всего один раз. Джон Палмер встает из-за стола, усаживает меня в одно из «гостевых» кресел, будто пытаясь создать дружественную теплую атмосферу. Не то чтобы мне не нравились местные учителя. Просто они здесь надолго не задерживаются. Школа Джеллико становится для них лишь переходным этапом на пути куда-то еще. С тех пор как я здесь, это уже третий директор. Этим Ханна и отличается от всех остальных: по слухам, она окончила эту школу, но так и не уехала. Это еще одна загадка, связанная с ней. Зачем женщине чуть старше тридцати прятаться от мира? И, что еще хуже, почему теперь она вдруг уехала, даже не предупредив меня?

– Я не имею права сообщать тебе эту информацию, Тейлор, – вежливо, но твердо отказывает мистер Палмер.

– Сэр, она пять лет была куратором моего факультета. Она привезла меня в школу. Полагаю, я имею право хоть на какие-то сведения. К тому же у меня целый факультет детей, которым она нужна.

Он кивает, как будто уже думал об этом.

– Мисс Моррис будет жить в доме рядом с корпусом Локлана, так что, если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к ней.

– А вы не знаете, когда вернется Ханна? Она оставила какую-нибудь записку, предупредила вас? Хоть что-нибудь? – умоляю я.

– Скажем так, она очень торопилась и написала письмо, где говорится, что у нее срочное дело в Сиднее и что она сообщит, когда определится с дальнейшими планами. Она извинилась за неудобства и поставила подпись.

– Разве так можно? Просто уйти с работы без объяснений? А зарплату она забирает?

– Тейлор, – в недоумении произносит директор. – Ханна не в штате. Она не работает в школе. Ей просто принадлежит дом возле реки. Никто уже и не помнит, как давно она нам помогает. Ханна имеет право уезжать, когда захочет. Она никогда раньше этого не делала, и я точно не могу ни с того ни с сего потребовать, чтобы она вернулась сюда, даже если бы у меня был ее номер. Ты знаешь Ханну лучше, чем я. Раз она уехала, это должно быть что-то очень важное. Уверен, со дня на день она позвонит на ваш факультет. Нет никакого повода для паники.

– Она прислала письмо по почте?

– Его доставил ее друг.

– Кто? Что за друг? Я знаю всех ее друзей, честное слово. Задайте мне любой вопрос о ней, и я отвечу. Просто позвольте мне поговорить с этим ее другом.

Он наклоняется ко мне. Жалость, которую я вижу в его глазах, унизительна.

– Обещаю тебе, если она свяжется со мной, я передам, что ты хочешь с ней поговорить.

Я киваю, сглотнув.

– Можно мне хотя бы посмотреть письмо? – Мой голос звучит умоляюще, и внезапно я чувствую, что ничем не отличаюсь от всех остальных жалких подростков, брошенных здесь взрослыми. Меня наполняет такая же тоска, какую я вижу в глазах Джессы Маккензи. Такое же отчаяние, какое испытывают несчастные дети, внимающие каждому слову Ханны просто потому, что однажды она обратила на них внимание. Прежде я по какой-то неведомой причине считала себя выше этого. С того дня, как она подобрала меня в придорожном магазине, я знала, что значу для нее больше остальных. Что между нами есть связь.

Мистер Палмер поднимается, подходит шкафу с бумагами и возвращается ко мне, держа в руках конверт. Я всматриваюсь в каждую деталь. На конверте незнакомой рукой написаны слова «ПЕРЕДАТЬ ДЖОНУ ПАЛМЕРУ». Почерк невероятно ровный и аккуратный. Директор замечает мой исполненный сомнения взгляд, достает письмо, и я сразу же узнаю руку Ханны.

Кивнув, я встаю.

– Простите за беспокойство.

– Не за что извиняться, Тейлор. Это нормально – скучать по другу.

Я и так слишком поддалась сентиментальности и теперь решительно направляюсь к двери.

– Если она с вами свяжется…

– Даю слово.

Когда я возвращаюсь в наш корпус, младшие школьницы сидят над домашним заданием.