– А папа где? – спросили мы с порога.

– Не знаю… – мама растерянно пожала плечами. – За ним зашла проводница и сказала, что его ждут в соседнем вагоне.

– Какая проводница?

– Ну эта… Лялька. Или Лелька. Вы куда? Вернитесь сейчас же!

Последние слова донеслись до нас уже в соседнем вагоне.

Но тут – стоп!

В тамбуре стоял знакомый охранник «Шапито» зловредный Костик. Он был все такой же, каким мы его невзлюбили. Только вместо дубинки у него в руках был… автомат.

– Стоять! – негромко приказал он. – Кругом! Шагом марш! – и угрожающе вскинул автомат.

Я заслонил Алешку и сказал:

– Где наш отец? Позовите его!

– Где надо! – усмехнулся Костик. – Шлепайте отсюда.

Неожиданно за его спиной появилась проводница Лелька. И вместо того чтобы встать на нашу сторону, улыбнулась и ехидно сказала:

– Идите в свое купе, детки. Успокойте свою мамочку. И свой кактус.

А Костик сильно ткнул меня стволом автомата в живот. Неприятное ощущение.

Мы молча отступили.

Когда мы поравнялись со своим купе, Алешка шепнул мне:

– Посиди с мамой, а я за «ботаниками» сбегаю. Они своего учителя в беде не оставят.

Толково.

Я отодвинул дверь нашего купе и успокоил маму словами:

– Папа сейчас придет. Какая-то техническая неполадка. Реверс заело.

– Мне кажется, что-то случилось, – сказала мама. – А где Алешка?

– К «ботаникам» пошел. Трижды два проверять. Сейчас придет.

И он пришел. Но не один. С ним была зареванная Настя.

Мама тут же бросилась ее утешать.

Оказывается, Настины родители тоже исчезли. И за ними тоже приходила… проводница Лелька, пригласила в соседний вагон.

– Она сказала, – всхлипнула Настя, – что их ждет ваш папа.

– А! – Алешка бодро хлопнул себя по лбу. – У них совещание!

– Какое совещание? – возмутилась мама.

– Ну… какое-какое… Будут решать, куда дальше ехать.

– А что, – язвительно спросила мама, – у нас есть выбор? Направо или налево?

– Вперед или назад, – буркнул Алешка.

А моя внутренняя тревога мгновенно превратилась в отчаянный страх. Но я его не показал: рядом со мной – женщина и дети.

Тут к нам постучались. Это была еще одна женщина – в зеленых брюках.

– Простите, – сказала она, – вы не знаете, почему мы остановились? Я не вижу рядом никакой станции.

– Я – тоже, – возмущенно произнесла мама. – А что говорит ваш проводник?

– Мы его не нашли. Служебное купе заперто. И никто внутри не отзывается. А мне, представьте, нельзя задерживаться в пути.

Если бы они знали, что и машинист «не отзывается»!

– И мне нельзя задерживаться, – сказала мама.

И тут тетка увидела наш кактус.

– О! Вы тоже на выставку цветов? Везете свой экземпляр? А у меня целое купе.

– «Аспарагус магикус»! – гордо проговорила мама. – Цветет раз в сто лет. Как раз ему срок подходит.

Зеленая тетка по этому поводу особого восторга почему-то не выразила. Да и на кактус как-то равнодушно посмотрела. И как-то странно сказала:

– Аспарагус… Вы думаете? Впрочем, очень может быть.

Мы воспользовались их развивающимся контактом, сунули Насте горсть конфет и выскользнули из купе.

Все пассажиры нашего вагона высыпали в коридор и бурно обсуждали происшествие.

– Безобразие!

– Что хотят, то и делают!

– А я, между прочим, торт своей теще везу, на ее юбилей. Он же теперь прокиснет!

– Мало того, что маршрут изменили, так еще и встали посреди поля!

– Где проводник?

– Где начальник поезда?

Вот именно.

С этого и надо начинать.

Мы с Алешкой протолкались в соседний вагон. Там был такой же бурный митинг.

А в головном вагоне никого не было. И купе начальника на этот раз – заперто. Мы постучались и прислушались, прижав уши к двери.

Нам обоим послышались в купе какие-то звуки.

– Самовар пыхтит, – предположил я.

– Юрий Иванович, – предположил Алешка. И тут же скомандовал: – Дим, дуй на крышу вагона и загляни к нему в окно! Только не падай вниз.

Во дает! Можно подумать, что я вверх могу упасть.

– Забоялся, что ли? – правильно оценил он мою реакцию. – Тогда я полезу!

Этого я, конечно, допустить не мог.

– Только незаметно, – подсказал Алешка. – А я здесь покараулю.

Я безмолвно вышел в тамбур, открыл боковую дверь, огляделся и довольно ловко по узенькому трапу вылез на крышу вагона. Стал на четвереньки, окинул взором окружающее пространство.

Оно было удручающим. Впереди блестели уходящие вдаль рельсы. Позади – та же картина. А по бокам – бескрайняя степь. И парящие над ней орлы. Или коршуны, кто их разберет…

Собравшись с духом, прямо на четвереньках, среди каких-то выступов и грибков, я двинулся по крыше вагона. Подобрался к самому краю, глянул вниз…

И чуть не ахнул!

Не двенадцатый этаж, конечно. Но и не первый.

Свесившись сколько можно, я заглянул в окно – не то, пустое купе, заставленное всяким железнодорожным имуществом, склад какой-то.

Пополз дальше. Снова свесился. На этот раз угадал!

Юрий Иванович был на месте. Он… спокойно спал на своем диванчике под картиной боевого корабля.

Весь поезд сходит с ума, творится в нем непонятно что, а начальник – гном морской – спит себе спокойно среди бела дня.

Я свесился еще пониже и гаркнул:

– Подъем! Тревога!

Юрий Иванович вздрогнул, как-то неловко повернулся и что-то странно промычал во сне.

А глаза у него были открыты, и он изо всех сил ими моргал.

Вот тут-то я чуть не грохнулся в степные травы с крыши вагона. Сначала меня удивила его странная борода, а мгновение спустя я понял, что она заклеена пластырем. Не только борода, конечно, а и весь рот. И еще я увидел, что обе руки начальника прикованы наручниками к металлическому подлокотнику дивана.

Юрий Иванович моргал и мычал изо всех сил.

– Сейчас! – крикнул я. – Иду на помощь! – И уже не таясь, во весь рост, бросился к трапу.

Алешка с нетерпением ждал меня.

– Леха! – завопил я. – Его приковали к дивану! И заклеили!