Валерия. Тонкий древесный флёр, исходивший от её аксессуара, заставлял вспоминать зеленоглазую амазонку. Когда я увидел её три часа назад на тротуаре, опешил. А когда увидел, как маленькая трепетная девочка практически потерялась в моих руках от накативших чувств, разозлился и пытался понять, что заставило меня обратить на неё внимание тогда в лифте и утром на собрании. Определённо — скрытый шарм, склонность к непредсказуемым действиям и явно непосредственное мышление, что так ценил в женщинах. Я без труда убедился в природе её дикого смущения и злился не на Валерию, а на себя. Закоренелого циника, посеявшего зерно симпатии в практически не искушённой девушке.

В том, что она таковой являлась, не сомневался, пусть на её пальце будут хоть два кольца. Я никогда не был романтиком, жил по расписанию и повидал в жизни многое. Что мог я дать ей?

Весь путь до Одинцово размышлял, как лучше поступить в отношении неё, и еле сдержался, когда заметил, что она украдкой смотрела на силуэт домашнего Ромео*. Конечно же, они не дети. Я прекрасно понимал, что как бы там ни было, вряд ли Валерия ведёт невинный образ жизни и в глубине души чувствовал досаду.

Форс-мажор, произошедший в филиале, в чём-то сыграл мне на руку. Артур умудрился подписать два крупных контракта со шведами, и приступать к работе над проектами следовало немедленно. Разумеется, я мог не торопить Валерию с согласием, учитывая щекотливую ситуацию, но практический опыт перевесил в пользу неотложного ответа. Она необходима, как воздух новой команде, и терять перспективного тимлида из-за давно возникшей у девочки искрящей симпатии не стоило.

Верное решение к Валерии пришло само собой.

Машина неспеша заехала в паркинг, и я оторвался от насущных мыслей.

— Егор, завтра с утра отвези эту сумочку Анне, и прокатись с ней по магазинам. Нужно найти точно такую же модель, — передал водителю помятый экземпляр.

— Такие сумочки в ЦУМе продают. Так что быстро найдём замену, — отрапортовал Егор.

И откуда он только знал, где и что можно найти?

— Вот и отлично. Содержимое сумки тоже Анне передай. Когда купите замену, отвезешь всё Юдиной Валерии.

— А как же ваш вылет в Лондон? Я не успею вернуться, чтобы отвезти вас в Шереметьево.

— Я сам доберусь в аэропорт на внедорожнике. Вечером заберёшь его со стоянки. Запасной комплект ключей оставлю у консьержа.

— Выполню. Что-то ещё нужно будет сделать?

— Да. Попроси Анну приобрести ещё один билет до Санкт-Петербурга. В воскресенье, пораньше забери из гостиницы Артура и Дину. Затем поедешь в Одинцово за Юдиной. Они вместе вылетают в Петербург. Потом можешь быть свободен. С понедельника разрешаю тебе взять отпуск.

— Хорошо, Кирилл Константинович. Спасибо.

Егор поражался распоряжениям, но следуя примеру Дины, помалкивал. Каждый сотрудник компании знал, что мои решения не обсуждаются и не разглашаются.

Вернувшись в квартиру практически под утро, еле заснул. Недолгий сон прервал звонок офис-менеджера. Анна пребывала не в восторге от перспективы поработать креативно в выходной, а у меня родилось новое распоряжение, пока она возмущалась.

— Анна, срочно свяжитесь с главбухом. Пусть выдаст вам корпоративную банковскую карту.

Валерия ведь осталась без средств, и карту ей придётся ждать два-три дня после подачи заявки в банк на получение новой.

— И что мне с ней делать? — с ужасом осведомилась офис-менеджер.

— Передадите её Егору.

— Я лишилась выходного, — запричитала Анна. — А производственный приказ я могу оформить?

— Можете, с двойной оплатой, как положено. И выполните последнее поручение.

— Какое? — трагически прозвучало в трубку.

— Забронируйте для меня билет до Санкт-Петербурга, на среду.

Валерия.

Кнопку звонка нажимать не пришлось. Чуть приоткрытая дверь, мягкий свет и встревоженный Никита. Он сложил руки на груди, пытался заглянуть в глаза, когда я переступила порог нашей квартиры. От его тщетной попытки почувствовала себя паршиво, ведь до сих пор пальцы горели и сердце заходилось. Никак не могла прийти в нормальное состояние после прощального прикосновения босса.

— Ты звонила? Я не услышал сначала, а потом не смог дозвониться тебе. Переволновался и решил не ложиться спать, хотя сильно устал. Где ты была так долго, малыш?

Для волнующегося парня Никита казался слишком спокойным. Его голос звучал устало и похоже, Никита совершенно не заметил разбитых коленей.

— Случилась досадная неприятность, Ник. У меня украли сумку и… — жестом показала на ноги, — мне надо принять душ.

— А как ты домой добралась?

И вроде правильный вопрос задал, но почему второй раз за прошедший день я услышала сквозившее равнодушие.

Усталость Никиты сказалась зевком. На известие об утраченной сумочке он никак не отреагировал, будто случившееся являлось само собой разумеющееся. Прикрыл рот ладонью и второй раз зевнул, чем в определённой степени, взбесил.

— Коллеги подвезли, — коротко удовлетворила его «вежливое» любопытство.

Впервые в жизни не хотелось объясняться и вдаваться в подробности произошедшего. Смятение не отпускало. Избегая дальнейших расспросов, прошла в ванную комнату, не забыв закрыться на щеколду. Сняла платье и посмотрела на собственное отражение в зеркало. Бледная, с лихорадочным блеском в глазах и дурацким выражением на лице. Неужели Кирилл Константинович созерцал именно его?

Необъяснимый стыд захлестнул мгновенно. Багровый румянец пятнами покрыл кожу, а уши словно воспламенились от огня.

«Возьми себя в руки! Не думай больше о нём», — посоветовал дело вечно всезнающий разум.

Вдох выдох, вдох выдох. Вроде немного помогло. Дыхание пришло в норму. Открыв кран, зашла в душевую кабину и под тёплыми струями воды расслабилась. Произошедшая со мной неприятность ушла на второй план и за неосознанную реакцию больше не было стыдно.

«В воскресенье ты переедешь в Питер, а биг босс вернётся в Лондон. В ближайший год, полтора, ты его не увидишь. За это время многое изменится и наваждение пройдёт».

Успокаиваясь здравыми мыслями, замоталась в махровое полотенце. Несколько минут уделила косметическим процедурам, побаловала кожу увлажняющим лосьоном и ночным кремом. Ссадинам уделила больше внимания. Я повторно обработала их, нанесла на саднящие участки медицинский клей и тихо прошла в комнату.

Никита спал, отвернувшись лицом к стене, а я аккуратно примостилась на край дивана. Сон не шёл. Потоком нахлынули воспоминания о прошедшем суматошном дне. Насыщенный он выдался на события и никак не отпускал внезапно возникший образ неприступного Крицкого. С этим наваждением кое-как заснула и проснулась от настойчивых поцелуев.