– Ой! – воскликнула ведьма, столкнувшись с ним на выходе из амбара.

Пальцы Дагона мягко ее отстранили.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Да, ужин на столе. То есть на бочке.

– Ты все видела?! – жестче спросил Дагон, сжимая ее плечи и ведьма вздрогнула.

– А ну руки убрал! – прошипела Габи, словно дикая кошка. – Еще раз так ко мне обратишься или дотронешься, прокляну до седьмого колена!

– Ведьма бессовестная! – проскрежетал Дагон. – В твою остроконечную шляпу даже мысли не пришло извиниться? Решила на цирк уродцев посмотреть? Посмеяться над моими увечьями?!

Габи потеряла дар речи. В ее жизни было всего два человека, осмелившихся повысить голос, это мама и бабушка. Нос зачесался. На кончиках пальцев появилось странное зудящее ощущение, проклятие было готово сорваться с ее губ и проверить действительно ли Дагон настолько неуязвим к магии, но тот махнул на ведьму рукой и ушел в амбар.

Габи возмущенно хватала ртом воздух. Никто и никогда не махал на ведьму рукой!

– Да как ты посмел! – выдохнула она и занесла указательный палец чтобы исполнить приговор и наложить проклятье.

Сзади послышался шум. Гораций, страдавший летом от линьки, снова нализался шерсти и теперь его тошнило. С гортанными звуками вывалив клубок черной шерсти и слюней, кот как ни в чем не бывало заскреб лапами по двери дома, требуя впустить его внутрь.

Злость и сиюминутный гнев сошли на нет. Да, ведьма была вспыльчива, но отходчива и благодаря коту удержалась от бессмысленного использования черной магии. Ее взгляд еще несколько минут сверлил второй этаж амбара, но настойчивый скрежет заставил покинуть поле несостоявшегося боя и покормить кота.

Габи смогла сделать один вывод из ссоры с Дагоном. Чтобы там не находилось под маской – он считал это уродством. Вечером в кровати, ведьма ворочалась с боку на бок и терзала себя угрызениями совести. Ну что ей мог сказать уродливый шрам на половину лица? Ничего. Он не скажет, где Дагон родился, как попал в Рокшир и какие у него планы. Все это можно было узнать только у самого мужчины и никак иначе, но доверять пришельцу Габи не собиралась.

Утром ведьма проспала. Дагон ушел не позавтракав и груз совести стал еще тяжелее. Просить прощение у ведьм было не принято, так что Габи решила извиниться другим путем. Состряпала ужин повкуснее, достала из погреба вишневую наливку, а заодно решила отнести в амбар нормальную подушку. Ведьма залезла на второй этаж и подошла к месту, которое облюбовал новый жилец. Старый матрас лежал прямо на полу. Функции прикроватной тумбочки выполнял ящик из-под овощей, перевернутый вверх дном. На нем разместились скромные пожитки Дагона. Потемневший латунный подсвечник, короткая, выгоревшая свеча, да крохотный молитвенник, один из тех, что жрицы богини Милосердия раздавали во время религиозных праздников в Рокшире.

Габи взяла в руки книгу и отметила, что Дагон читал ее. Не просто бросил рядом с кроватью, а именно читал. Подобная набожность стала для ведьмы открытием. Неистовые молитвы присущи человеческой натуре в двух случаях. Первое, есть что замаливать. Второе, есть чего бояться. По какой же причине молился Дагон?

Ведьма хотела уже спуститься вниз, когда ее взгляд упал на белый чулок, торчащий из-под одеяла. Наклонившись, она потянула его на себя. Не будь Габи ведьмой в седьмом поколении, то непременно бы взвизгнула и отскочила в сторону. Но вместо этого она лишь нервно сглотнула. Зажав двумя пальцами находку, ведьма соображала, что же это может быть. Нечто напоминало длинную перчатку из сброшенной змеиной кожи.

Аккуратно положив ее на место, Габи покинула амбар. Вернулась в дом, налила себе чай с успокаивающими травами и добавила туда несколько капель особого эликсира. Ей всегда нравилось смотреть на жителей Рокшира с высоты ведьмовских познаний в магии, но что могла на самом деле знать о тайнах мира и его обитателях девушка, большую часть жизни прожившая в глухом лесу и общавшаяся только с мамой да бабушкой. А гримуарам, по которым она училась читать и познавала мир, было по меньшей мере тысяча лет и с тех пор многое могло измениться.

Именно в гримуарах она и попыталась первым делом найти объяснение необычной находке. Судорожно перелистывая пожелтевшие и засаленные страницы, она проверяла те знания, что имелись у ведьм. Единственное, что удалось найти, это описание наг (морских гуманоидов с змеиными хвостами), которые периодически скидывали шкуру. Но Дагон передвигался на двух ногах и восемьдесят процентов его тела точно принадлежали человеку.

– А может он просто чувствительный к солнцу и тогда на озере обгорел, а потом облез? – предположила Габи вслух заплетающимся языком, – м-да, стоило аккуратнее считать капли…

Гораций накрыл морду лапой и отвернулся к стене. Веки ведьмы потяжелели. Эликсир дал о себе знать. Устроившись поудобней в кресле, Габи прикрыла глаза. «Ничего же страшного не произойдет, если я ненадолго вздремну?» – подумала ведьма, проваливаясь в сон.

Дагон возвращался домой в отвратительнейшем настроении. Пропущенный завтрак и отвратительный обед ни одному мужчине не пойдут на пользу. Корбэн оказался редкостным жмотом и Дагон вздрагивал от одной мысли о том, из чего в мясной лавке делается фарш, котлеты и ливерная колбаса с сосисками. Но больше всего его поразил рацион самого Корбэна. Мясник с приличным доходом и доступом к первоклассным вырезкам из наисвежайшего мяса не гнушался каждый день обходить соседние лавки и покупать завалявшиеся продукты. Черствый хлеб, подгнившие фрукты и овощи, самые дешевые крупы сметались мясником Рокшира и находили свое последнее пристанище на его кухне. Туда же отправлялись мясные продукты, которые так никто из рокширцев и не рискнул купить.

Дагон рассматривал содержимое тарелки из продуктов когда-то первой свежести и грустил. Даже будучи узником и подопытной крысой в лаборатории Проктопулуса, он питался лучше чем здесь. «Помнится, по четвергам там были креветки в кляре с острым соусом», – вздохнул Дагон и отставил тарелку в сторону.

– Почему к еде не притронулся? – строго спросил Корбэн, недобро глянув на навязанного ученика. – Или моя жена недостаточно хорошо готовит?!

«Боги, вот бы ему сейчас врезать», – подумал Дагон, но сдержался.

– Я вегетарианец, господин Корбэн.

– Сразу сказать не мог? Только зря продукты на тебя перевел, – проворчал тот и отнес тарелку на кухню.

С тех пор ученика кормили постной кашей, чему он был несказанно рад.

«Может Корбэн и не человек вовсе, а последний представитель вымирающей расы падальщиков?», – размышлял Дагон по пути домой. В животе заурчало. Та самая постная каша совершила кульбит.

– Ох не стоило есть эту дрянь, – простонал он и сразу направился к себе в амбар.

От одного вида еды с наливкой его затошнило. Дагону требовался отдых. Или парочка бутылок налаживающих пищеварение зелий. Через полчаса боль в желудке стала невыносимой. Кряхтя, он нашел в себе силы спуститься вниз и постучаться в дом ведьмы. Тишина.