Уитни уставилась на него широко раскрытыми глазами, несовсем уверенная, оскорблена она или благодарна за непрошеный совет. Николяиронически поднял брови, словно прекрасно понимая, о чем она думает, и безлишних слов представил ей своих спутников.

Снова заиграла музыка, и Ники, не спрашивая разрешения,просто положил руку Уитни на сгиб своей, вывел ее в центр залы и закружил ввальсе, двигаясь с ленивой грацией. Уитни изо всех сил старалась припомнитьвсе, что показывал учитель танцев.

— Мадемуазель, — услышала она низкий голос своего партнера,едва сдерживающего смех, — если соизволите поднять глаза, сразу обнаружите, чтоя неотрывно смотрю на вас взглядом, который наши сбитые с толку зрителипосчитали бы обожающим. Однако, если вы будете по-прежнему продолжать считатьскладки на моем галстуке, я забуду о том, что должен выглядеть влюбленным, иприму скучающий и утомленный вид. Ну а в этом случае, вместо того чтобы иметьбешеный успех в обществе, вы навечно останетесь без кавалеров!

— Навечно?! — выпалила Уитни, вскидывая голову, но, заметиввеселые искорки в его глазах, мгновенно ощутила, как тает негодование. —Кажется, на нас уже обращают внимание, — призналась она. — Они, похоже, следятза нами и…

— Они следят не за нами, — возразил Николя, снисходительноусмехнувшись, — а за мной, и пытаются разгадать, уж не вы ли та, кто заманилменя на это чрезвычайно скучное сборище добродетельных невинных крошек…

— И отвлекла от привычных, полных греха развлечений? —поддразнила Уитни, не замечая, как ее живое, выразительное лицо медленноосвещается прекрасной, манящей улыбкой.

— Совершенно верно, — хмыкнул Ники.

— В таком случае, — весело протянула она, — может, мнеследует опасаться, уж не погубит ли этот вальс мою репутацию раз и навсегда?

— Нет, зато может погубить мою. — И увидев ее удивленныйвзгляд, небрежно заметил:

— Появляться на балах дебютанток — вовсе не мой стиль,мадемуазель. Кроме того, танцевать с дерзкими девчонками столь юного возраста —вещь для меня совершенно неслыханная!

Уитни оторвала взор от словно высеченного резцом скульпторалица Николя Дю Билля и украдкой оглядела молодых денди в ярких жилетах. Все ониглазели на Ники с нескрываемым раздражением, и неудивительно! Его черный фракбезупречного покроя и непринужденная учтивость заставляли всех их казатьсязелеными юнцами, одетыми к тому же слишком безвкусно.

— Они все еще глазеют? — шутливо осведомился Ники.

Уитни прикусила губу, пытаясь сдержать смех, уже светившийсяв ее глазах:

— Да, но я их не осуждаю, вы похожи на ястреба, влетевшего вкомнату, полную канареек.

Губы Ники медленно растянулись в восхищенной улыбке.

— Совершенно верно, — тихо выдохнул он. — Кстати, у васочаровательная улыбка, cherie[2].

Уитни подумала, что именно у него улыбка просто неотразимая,но не успела ответить, как Николя мрачно нахмурился.

— Ч-что-то случилось?

— Да, — резко бросил он. — Никогда не позволяйте человеку, скоторым не помолвлены, называть вас cherie!

— Обещаю уничтожить взглядом любого, кто на такое осмелится!— смеясь, заявила Уитни. Николя зааплодировал:

— Уже гораздо лучше… И дерзко добавил:

— …cherie.

Когда вальс закончился, он проводил Уитни к тете, продолжаяидти со склоненной головой, словно боялся пропустить хотя бы единое, обращенноек нему слово, и ждал, не сводя с девушки глаз, пока та танцевала по очереди скаждым из его друзей.

Голова Уитни слегка кружилась. Она ощущала себя беззаботной,веселой, и окружающий мир переливался всеми красками. Мужчины едва невстраивались в очередь, умоляя быть представленными ей Уитни понимала, чтоимеет такой успех лишь благодаря неожиданному появлению Николя и его приятелей,но была слишком благодарна им и счастлива, чтобы терзаться сомнениями.

Клод Делакруа, красивый, светловолосый мужчина, один изспутников Николя, успел обнаружить, что Уитни любит лошадей, и оба долго,весело и горячо спорили о преимуществах одной породы над другой. Он дажеспросил, не согласится ли Уитни как-нибудь поехать с ним на прогулку, и уж этоприглашение было получено совсем не благодаря просьбе Ники. Уитни светилась отрадости и, возвратившись к тете, продолжала улыбаться.

Настроение Ники по какой-то причине изменилось к худшему.Мрачно сдвинув брови, он пригласил Уитни на следующий танец.

— Клод Делакруа, — сухо уведомил он, сжимая ее руку, —принадлежит к почтенной старой фамилии. Он? превосходный наездник, великолепныйигрок и хороший друг. Однако он неподходящий компаньон для вас, и вы не должныи думать о нем, как о возможном поклоннике. В сердечных делах Клоднепревзойденный эксперт, но очень быстро теряет интерес, и тогда…

— Разбивает сердце дамы! — с притворной грустью предположилаУитни.

— Совершенно верно, — сурово отрезал Ники. Но Уитни былатвердо уверена, что душой и телом принадлежит Полу и поэтому никакая опасностьей не грозит.

— Постараюсь как можно бдительнее охранять свое сердце! —мягко улыбнувшись, заметила девушка.

Взгляд Ники остановился на нежных зовущих губах и сияющихглазах цвета темного нефрита:

— Впрочем, может, это я должен предостеречь Клода! По-моему,именно ему следует остерегаться. Будь вы постарше, мадемуазель, я именно так быи поступил.

Когда Ники вновь проводил Уитни к тете, вокруг столпилось неменее дюжины кавалеров, едва ли не сражавшихся за право танцевать с ней. Ники,удерживая ее, кивнул на молодого человека, стоявшего в самом конце очереди.

— Андре Руссо может стать превосходным мужем для вас!

— Вы не должны говорить подобные вещи, — притворно упрекнуладевушка, смеясь одними глазами.

— Знаю, — кивнул Ники, — Ну хоть теперь я прощен за моювчерашнюю грубость?

— Я бы сказала, что «спущена на воду» так же безупречнокрасиво, как одно из судов Его Величества!

Ники, улыбаясь с искренней теплотой, снова поднес к губам еепальцы:

— Счастливого путешествия, cherie! — пожелал он и исчез.

Все еще размышляя о вчерашнем вечере, Уитни, изумленнопокачивая головой, спустилась на следующее утро по ступенькам, намереваясьпроехаться верном на самой резвой кобылке дядюшки. Однако из гостиной донеслисьмужские голоса, и, когда Уитни попыталась прокрасться мимо, в дверях появиласьтетя Энн, буквально светясь от счастья.