Варя обиженно села за стол. Настя так и стояла в дверях.

Отец рассердился на дочь:

— Настя, да присядь к столу!

Настасья повиновалась.

— Тебя жених сватает из хорошего роду, зовут Петром. Он хоть и молод, уже знаменитый конезаводчик, а отец-то у него — первый судовладелец на Городце! Породнимся с миллионщиком!

Варвара уставилась на печальную сестрицу.

— Батюшка, отдай меня за этого Петра. Я реветь не буду!

Агафья Тихоновна ласково глядела на Настю:

— И где он тебя выглядел, глазастый! Может, на Слащах?

Пелагея на радостях все кочерги и ухваты, что в доме были, узлом связала, чтоб сватовство удачным было.

Вечером девушки долго не могли уснуть. Настя пришла в светёлку к сестре.

— Плохо мне, Варенька! Парень, что у меня яблоко взял, из головы не идёт. Никто другой мне не нужен.

Варя злорадно улыбнулась:

— Выдадут тебя замуж. А я через сваху про всадника кудрявого всё вызнаю и за него замуж выйду.

От этой мысли Варя сразу повеселела, а Настасья совсем сникла.

Вся следующая неделя выдалась хлопотной и суматошной. Смотрины — событие важное, жизнь девушки определяющее. Именно на них решается, быть свадьбе или нет. Все суетятся, готовятся. Одна Настя — как замороженная. Про любовь свою тайную молчит, да и о чём говорить? Ни имени, ни фамилии парня не знает. Да и он о ней, видно, не вспоминает, не думает, раз ни разочка у дома больше не появился. А раз так, придётся родительской воле подчиниться.

Варвара от зависти к сестре места себе не находит. Только тем и успокаивается, что Насте плохо, ещё больше девушку терзает разговорами про всадника-незнакомца.

Неделя пролетела — как один день.

В назначенное время к Кашиным подкатили родственники жениха на трёх тройках. Все соседи вышли на породистых красавцев-коней в дорогой упряжи, золотыми да серебряными бляшками сверкающей, поглядеть. Сваха первой на крыльцо ступила, жениха с родителями да родственниками за собой в дом повела.

Сёстры с подружками-соседками в светлице собрались, Настасья в лучшем наряде. Подружек орехами да пряниками угощает, а сама не весела, всё вздыхает. А как матушка её в гостиную позвала, совсем оробела. Агафья Тихоновна на голову дочки кружевную шаль накинула, к гостям вывела. Прошлась Настя по комнате, как было велено, молча встала. Ей через покрывало плохо видно, да она и глаз от страха не поднимает. Поднялся из-за стола отец жениха, покрывало с лица невесты скинул. Настя засмущалась, а купчина бородатый засмеялся:

— Ишь ты, красавица какая!

И поцеловал девушку в обе щёки, одобрив таким образом состоявшееся сватовство. Только теперь решилась Настасья в сторону гостей посмотреть. Глянула, и сердце в пятки ушло. Сидит рядом со свахой красавец русоволосый, её сердце укравший. Стоит невеста — и не знает ещё, радоваться ей иль печалиться — жених это её или родственник его? А будущий свёкор девушку к столу подвёл и рядом с парнем усадил. А Пётр невесту желанную за руку взял, светятся оба от радости.

Началось тут весёлое застолье. Агафья Тихоновна стол накрыла богатый, чтоб лицом в грязь не ударить перед именитыми людьми. А вин разных, по обычаю, родственники жениха привезли. Девиц из светёлки за стол позвали, угощаться и шуточные песни петь, девичью жизнь Настасьину провожать.

Варвара как жениха увидала, вскрикнула и из гостиной выскочила. Бросилась в свою светёлку и давай кричать-плакать. Ладно Пелагея подоспела, в светёлке девицу беснующуюся удержала, не дала к гостям снова выскочить. Гости и девушки в доме песни поют, а Варвара слёзы льёт.

Уехали сваты, вышла Варвара к родителям — белее снега, глаза, как уголья, горят. На Настю счастливую посмотрела:

— Рано радуешься! Змея подколодная! Ты моё счастье украла! И тебе его не видать.

Агафья Тихоновна за сердце схватилась — ничего понять не может.

— Да где вы Петра-то углядели обе? Варвара! Побойся Бога. Просватанной сестре худа не желай! Найдём тебе жениха по сердцу.

Да куда там. Варвару злость и зависть едят, как ржа железо!

Спать и есть плохо стала. Всё думу думает, как у сестры жениха отнять.

Жила в Городце в Большом Овраге бабка-травница. К ней и пошла Варвара за помощью. Бабка-ведунья девицу выслушала, головой покачала, ни одного вопроса не задала, склянку небольшую протянула.

— Бери. Каждый сам дорогу выбирает. Ты на перепутье стоишь. В одной стороне — жизнь да счастье. В другой — ни жизнь, ни смерть, одна горечь. Сама решай.

Варвара деньги протянула, и бегом домой. Не затем шла, чтоб думу думать о бабкиных словах и о добре, о зле все мысли.

— Сестры не станет — может, и на меня Пётр по-другому посмотрит. Я же краше!

Два дня Варвара зелье на груди держала, всё момент выбирала, когда Настю извести.

Агафья Тихоновна за дочку переживала:

— Варенька! Всё-то у тебя есть, сыта и одета. И жениха найдём хорошего.

Но змея кусает не для сытости, а от лихости.

На третий день решилась девица злодейство совершить. За завтраком чайный сервиз расставили: пока работница Пелагея с заварочным чайником возилась, Варя в Настину чашку зелье из склянки капнула. А тут к Варе Агафья Тихоновна подошла, дочку обняла, жалко ей девушку обиженную. Стала Пелагея заварку разливать. Чайник литровый, тяжёлый, чтоб на стол поставить, сдвинула Настину чашку к другой, потом на место вернула, да перепутала. Да и какая разница — чашки одинаковые. А Варе этого за матушкой не видно было.

Уселись все за стол, чаёвничают. А Варвара с Насти глаз не сводит.

Сестра чай пьёт, довольная да счастливая.

А Варваре вдруг нехорошо стало. Сердце так забилось, словно из груди выпрыгнуть хочет.

Побелела девушка, склянку с груди достала, в руке держит, смотрит на неё с ужасом.

— Настька! Это ты чашки подменила?

Пелагея на Варю взглянула и из рук тарелку на пол выронила, вспомнила, что она и впрямь чашки местами поменяла.

А Варя вскочила, стонет, кофту на себе рвёт. Бросилась к двери в сад. Выскочила раздетая на осенний холод, вся семья — следом. Варвара склянку в яблоню Малину кинула, разлетелась она на мелкие осколки. А сама на пень осиновый возле яблони упала, сидит скорчившись. И у всех на глазах с пнём сливается, вверх тянется. Минуты не прошло, а девушки нет. Где Варвара сидела, там новая яблоня стоит — словно близнец яблони Малины в саду вырос.

Во дворе у Кашиных вечно пьяный работник