Роман не сопротивлялся, лишь прикрывал лицо, но когда ударыстали ощутимыми, он бережно взял Липочку за запястья и воскликнул:

— Умоляю, не надо, вы сделаете больно себе!

— Не только себе, но и вам.

— Хорошо, — сдался Роман, — я все расскажу, только недеритесь.

— Отпустите меня, — прошептала Липочка и подумала: “Какиесильные у него руки”.

— Я все расскажу, — повторил Роман и…

Донесся звонок из прихожей. Еще звонок, и еще. И громыханиев дверь.

— Муж вернулся! — испугалась Липочка.

Роман удивился:

— Разве у него нет ключа?

— Нет. Ключ остался в кейсе, а кейс украли. Я же вамговорила, что Ванечка этой ночью пришел домой в одних трусах.

Не заметив усмешки Романа, Липочка воскликнула:

— Прячьтесь обратно под кровать, — и выбежала из спальни.

— Святая женщина, — пробормотал Роман и вернулся на своележбище.

Попрощавшись с женой, Желтухин толкнул дверь Глафиры иудовлетворенно пробубнил:

— Так я и знал.

Дверь действительно была открыта, а измотанная страстью мужаподруги Глаша спала сном праведницы. Когда Желтухин, побродив по квартире и необнаружив своего кейса, потряс любовницу за плечо, та открыла припухшие глаза,сонно улыбнулась и блаженно простонала:

— Уже уходишь…

— Нет, только что пришел.

— Как — пришел? — мгновенно проснулась Глафира.

Она изумленно уставилась на серый костюм любовника, перевелавзгляд на темно-синий, лежащий рядом с кроватью на стуле (в нем Желтухин вчерапришел) и спросила:

— Ваня, ты где был?

Желтухину вовсе не хотелось рассказывать о перипетияхпрошедшей ночи.

— Некогда, Глаша, потом, — сказал он и деловито спросил: —Где мой кейс?

Глафира была разочарована:

— Так ты за кейсом пришел? А я думала…

Сбросив остатки сна, она схватила любовника за пряжку ремняи с силой потянула на себя, кокетливо воркуя:

— А кто мне скажет доброе утро? А где наш орел? Почему он нелетит в свое гнездышко? Пи-пи-питичка ждет его…

Сообразив о чем идет речь, Желтухин запаниковал. Он уже нечувствовал себя орлом, готовым лететь в любое гнездышко. Точнее, его “орел”вообще утратил способность летать, он был вял и апатичен.

— Некогда, Глаша, я страшно спешу.

— Спешишь? — Глафира была потрясена. — Что я слышу, Ваня,когда ты отказывался? Это займет не больше минуты, — принялась уговаривать она.

Желтухин с ужасом осознал, что даже мысль об “этом” емуотвратительна.

— Где мой кейс? — завопил он. — Я не могу без кейса идти наработу! Там печать! Моя печать!

— Господи, что с тобой? — остолбенела Глафира. — Где ты был?И что там с тобой делали?

Изумляя самого себя, Желтухин начал дерзить.

— Не твое дело! — рявкнул он. — Я не обязан перед тобойотчитываться!

— Ах вот как! — обиженно поджала губы Глафира и, похлопаврукой по холодной постели, заявила: — Тогда ты кейс не получишь до тех пор,пока не расскажешь где всю ночь ошивался. Зная крутой нрав любовницы, Желтухинсдался и рассказал. Все как есть. Умолчал лишь о странном поведении жены, ноГлафиру разве обманешь? Заметив легкий налет смущения в глазах любовника, онаприказала:

— Не смей от меня ничего скрывать! Рассказывай!

И Желтухин, перекрестившись, выдал Липочку с головой.

— Я всегда говорила, что она похотливая сучка, — сквозьслезы смеха, подытожила Глафира.

Иван Семенович хотел возразить, но, почуяв опасность,промолчал — кейс действительно был ему нужен.

— Ну хватит, Глаша, хватит, — лишь сердито вымолвил он.

Но Глафира торжествовала. Непросто было ее остановить.Наконец, насмеявшись, она глянула в злые глаза любовника и подумала: “Правильноделаю, что держу своего Пончикова в тонусе. Удовлетворенный мужик — настоящееживотное: неуправляем и агрессивен”.

— Возьми свой кейс в шкафу в прихожей и поскорей отчаливай,импотент недоделанный, — презрительно процедила она и демонстративно накрылаголову одеялом, мол аудиенция закончена.

Иван Семенович полез в пиджак, лежащий на стуле, досталсотовый и, укладывая его в карман костюма, смущенно спросил:

— А что делать с моими вещами? Я же сказал жене, что меняобокрали.

Глафира не ответила, даже не шелохнулась.

— Глашуня, пускай все побудет пока у тебя, — униженнопопросил он.

— Иди ты к черту! — огрызнулась Глафира.

Бедняга вздохнул и поплелся в прихожую. Из квартирылюбовницы Желтухин вышел очень сконфуженный: все было не так, все невписывалось в его норму. Прижимая к себе кейс, он рассеянно брел по ступеням иразмышлял о своей неясной будущности. За этими мыслями и застал его телефонныйзвонок. Поспешно прижав трубку к уху, Желтухин услышал голос Галочки, своейсекретарши и мысленно удивился: “До чего же писклявая. Неужели когда-то мне этонравилось?”

— Иван Семенович, — пропищала Галочка. — Вы не забыли, чтосегодня у вас важное подписание?

— Не забыл, не забыл, бегу, — успокоил ее Желтухин.

— Бежишь-то ты, Ваня, бежишь, но сам договор я найти немогу. Что подписывать будем? — грозно поинтересовалась Галочка. — А партнерыуже звонили. Едут.

— Елы-палы! — ужаснулся Желтухин. — Договор-то я дома забыл.Спасибо, что напомнила.

И он помчался домой. Нетерпеливо звонил и стучал до тех пор,пока на пороге не выросла перепуганная Липочка.

— Почему ты так долго не открывала? — отодвигая жену всторону и спешно направляясь в спальню, спросил Желтухин.

— Задумалась, — растерянно ответила Липочка.

Ничего лучшего ей в голову не пришло. Не зная намерениймужа, она пребывала в шоке. Впрочем, Желтухин этого не заметил, ему было не до жены.Он ворвался в спальню, снял со стены картину и принялся терзать замок сейфа.

— Что случилось, Ваня? — изумилась Липочка, нервнопоглядывая на кровать.

— Ты так меня зае… заморочила, что я все документы забыл, —пожаловался Желтухин, доставая из сейфа папку с договором и укладывая ее вкейс.