По вечерам, когда мы собирались за ужином, Стив рассказывал интересные истории из своей жизни – в основном о том, как путешествовал по стране, в попытках найти Кейт Соул. Я постепенно проникалась его искренностью и частенько в течение следующего дня вспоминала, обдумывала услышанное накануне вечером. У меня даже появились любимые моменты в его приключениях.

А ещё – я кажется поняла, почему доктор Риддли сходу назвал Стива моим отцом, почему сердце моё непонятно замирало, при взгляде на его лицо,почему оно казалось мне знакомым вовсе не по газетным вырезкам и старому кино…

Я была похожа на него так сильно, как только может быть похожа дочь на отца. Те же скулы, тот же нос с характерной горбинкой, те же глаза. Даже привычка морщить лоб или мелко подёргивать стопой правой ноги во время чтения или просмотра телевизора. Странно, почему в своем письме маме он писал, будто я похожа на неё? Комплимент? На самом же деле на неё похожа Кейт-младшая. Просто поразительно похожа, особенно теперь – с медово-золотистыми кудряшками.

Но что особенно удивительно – Кейтрин тоже затихла! Я смотрела на неё и радовалась – неужели бунтарский период остался в прошлом? Всю неделю она много времени проводила в школе, нагоняя упущенные баллы, а в пятницу мне даже позвонила её классный руководитель и поздравила с тем, что после нашего прошлого разговора мне быстро удалось найти подход к дочери. Теперь у неё снова есть все шансы остаться в списках учеников, претендующих на поступление в колледж экстерном.

В субботу Кейти поднялась необычно рано для выходного дня, я даже подумала – может у неё сегодня дополнительные занятия? Оказалось, что нет. Сказала, что просто уже выспалась. Странно, ведь, судя по её вялой походке и бесконечным зевкам – пару часиков в постели точно не помешали бы. Но она крутилась безо всякого смысла на первом этаже – в гостиной, в холле. А когда в дверь позвонили – едва не сбила меня с ног, торопясь открыть первой. Я улыбнулась – Майк уехал всего на двое суток, а она ждёт его так, словно прошла уже целая неделя. Ну хорошо, пусть встречает! Недаром говорят – у отцов и дочек особая связь.

Но это оказалась курьерская почта. Очень интересно…

Получив какое-то письмо, Кейт рванула было к себе, но не тут-то было.

– Кейтрин, стой! Это от папы? Он что, задерживается?

«Стоп, какие ещё письма… он бы просто позвонил мне!»

– Нет, мам, это личное.

– Личное письмо с курьером? Ещё интереснее. От кого же?

– Мам…

– Я не прошу читать мне его. Просто скажи от кого, я твоя мать, я имею право знать, кто шлёт письма моей дочери.

Она в страшной растерянности прятала конверт за спиной и настойчиво пятилась к лестнице на второй этаж. Меня охватила непонятная тревога. Я не имела привычки вмешиваться в её отношения с друзьями, но это было что-то другое… И материнская интуиция заорала, вдруг: «Взять!»

– Кейти Браун, сейчас же остановись. От кого письмо?

Она молча опустила голову.

– Хорошо, – я подошла, протянула руку. – Дай мне его, пожалуйста, я сама прочту строку обратного адреса. Ну же? Ты понимаешь, что ведёшь себя очень странно и совершенно не оставляешь мне выбора? Дай письмо, Кейт!

Она, не поднимая головы, протянула конверт.

– Мам…

Плотная бумага, пафосные золочёные уголки. Я подошла к окну.

– Очень интересно, Кейт, но письмо адресовано мне! Смотри сама – Госпоже Теа Браун. Ну и как это понимать? – Я бросила на неё строгий взгляд и вернулась к письму. – Та-а-ак… Калифорния, Голливуд… – Сердце ёкнуло. – …Мастер-студия Сары Дуглас? – подняла взгляд на дочь. – Что это значит, Кейт?

– Мам, ты только не горячись, я сама ещё не знаю что там внутри…

Я вскрыла конверт, извлекла письмо. Невнятной скороговоркой побежала по строчкам:

– Уважаемая госпожа Теа… угу… с удовольствием сообщаем, что… ага… ваша дочь Кейтрин Харт (Браун) показала отличный результат на просмотре кандидатов в слушатели мастер-студии Сары Дуглас, и по итогам обсуждения приёмной комиссии зачислена на курс… – Подняла голову. – Что это, Кейт?

Она сияла. Закрывала рот рукой и едва не плясала от счастья, но мне было не до этого.

– Что это, я спрашиваю?

– Мам, прости… прости, пожалуйста, мамочка… Но я прошла, ты понимаешь, прошла! К самой Саре Дуглас! Ну мам, ну неужели ты не понимаешь, что это значит? Мам, ну ты же обожаешь её! И всё обожают, она же мировая…

– Кейтрин Харт? ХАРТ?!

Кейти аж руки по швам вытянула. Опустила голову.

– Ну и что… Мой сценический псевдоним будет Кейт Харт, разве плохо? Что здесь такого… Многие берут псевдонимы…

– ХАРТ?! Ты издеваешься, да?

– Мам, не кричи, пожалуйста… Стив может услышать.

– Да плевать мне на Стива! Пусть катится ко всем чертям, туда, где ему место, раз уж он смеет лезть туда, куда не имеет никакого права лезть! Мало того, что ты пошла у него на поводу и ослушалась родителей, так ты ещё и отцу в лицо плюнула, взяв фамилию этого… этого… Погоди… Ты что, ездила в Голливуд? Одна?!

– Мы ездили туда со Стивом, мам. Это же совсем недалеко, всего пару часов туда, пару обратно, что здесь такого? Всё же хорошо, я жива и здорова и даже принята, ты что, не понимаешь?

– Это ты не понимаешь! Думаешь, ты теперь звезда, если назвалась его именем? Думаешь, Сара Дуглас или её ассистенты идиоты и не знают о ком идёт речь? Он привёл тебя, шепнул им по-свойски, возможно напомнил о своём вкладе в фонд или поднял старые связи… Чем это лучше ситуации с Ритой Смит? Её протащила в спектакль мать, тебя на курс протащил этот… этот…

– Его зовут Стив, и он мой дедушка, мам! И если хочешь знать, весь день, пока я была на просмотре, он провёл в парке, кормя голубей! Даже близко не подошёл к студийным павильонам, потому что сразу сказал – ты должна попробовать сама. Понимаешь – Я должна ПОПРОБОВАТЬ! Сама! Просто попытаться! И у меня получилось! Из четырёхсот пятидесяти претендентов взяли десятерых, и один из них – твоя дочь. Ну и скажи мне – что не так?

– Ты предала нас с отцом.

– Да господи, в чём, мам?!

– Ты… Ты не Харт, ты Браун… это по-твоему что?

– Ой, перестань, пожалуйста! Ты за своими дурацкими обидами не видишь главного – я прошла! Даже не знаю, кто кого сейчас предаёт…

– Что? Что ты сказала?! – Руки задрожали, и показалось, что из комнаты одномоментно исчез весь воздух. – Я предаю тебя?! Я?.. Марш к себе! Живо! И будешь сидеть там до тех пор, пока не приедет отец!

Она сорвалась с места и убежала наверх, а я рухнула на банкетку прямо в холле и разрыдалась. Вот тебе и тишь-благодать… Успокоился он, как же! Исподтишка, как змеюка, ужалил. В самое слабое место… Стыд какой, позор! Мама всю жизнь жила с разбитым сердцем, а её ненаглядная внучка… Кейтрин предала не только отца, отказавшись от его фамилии, но и свою бабушку, а ведь та так её любила! Да что же это… Зачем я ответила на то проклятое письмо?