– Я бы хотел не просто его вышвырнуть… Полагаю, ты знаешь, что делаешь.

Выпрямив спину и подняв подбородок, Рейко наконец вышла из дома. Дамион встретил ее с непроницаемым лицом и распахнул перед ней дверцу. Она села, подтянула ноги…

Дамион сел рядом, и она почувствовала, как трудно дышать. Смесь запахов древесных ноток одеколона и мягкой кожи, которым был обит салон, действовала одурманивающе.

Ее дрожащие пальцы едва успели пристегнуть ремень, когда машина, взревев мотором, резко взяла старт и понеслась по дорожке.

– Пока я не получу картины, ты сюда не вернешься. Ты понимаешь это?

Она нахмурилась:

– Да.

Его взгляд на мгновение оторвался от дороги.

– Размер твоего чемодана указывает на обратное. Если ты рассчитываешь вернуться сюда через пару дней…

– Не беспокойся, я не собираюсь нарушать наше соглашение. Я взяла маленький чемодан, потому что не хотела беспокоить Тревора. Если мне что-то понадобится, я всегда могу купить необходимое.

– Он знает о нашем прошлом?

Она усмехнулась:

– Каком прошлом?

– Он у тебя единственный или один из…

– Наши отношения основаны на доверии гораздо в большей степени, чем были когда-то с тобой. – Она глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Аромат Дамиона вторгся в ее тело, как и его образ прошлой ночью в ее сны… – И запомни, мои отношения с Тревором тебя не касаются. С кем я сплю или не сплю, к нашему соглашению не имеет никакого отношения. Поэтому, прежде чем один из нас взорвется, предлагаю сменить тему.

Его руки сжали руль, взгляд уперся в светофор, словно приказывая ему переключиться на зеленый.

Нога Дамиона надавила на акселератор, резко посылая машину вперед.

– Согласен… Так почему ты купила «Женщину у моря»?

– Потому… потому что это было хорошее вложение и у меня были деньги.

Дамион пристально посмотрел на нее:

– Это единственная причина?

Она провела языком по пересохшим губам:

– А какая еще может быть причина?

– Ну не знаю… какие-нибудь сантименты…

– Сантименты? Связанные с тобой? – Она попыталась вложить в свой голос побольше сарказма.

– Думаю, наши отношения для тебя все же что-то значили. Иначе вчера ты не была так взвинчена.

– Ты в этом уверен? – Рейко не знала, зачем она его дразнит. Впрочем, она никогда не была примерной девочкой. – И не мечтай. С этим я быстро покончила.

Его пальцы так стиснули руль, что побелели костяшки.

– Я помню, – отрезал Дамион. – Так кто же он?

Рейко отвернулась к окну. У нее не было никакого желания рассказывать о том, что случилось через несколько недель после его ухода. Гордиться было нечем. Все это лучше оставить там же, где хранятся и другие ее секреты.

– Ты все равно его не знаешь. Что же касается картины… Мой дед рассказал мне ее историю. История интригующая. Но я готова отложить сантименты в сторону и вернуть тебе картину.

Дамион снова перешел в другой ряд, чтобы обогнать какой-то еле ползущий грузовик. Она видела, как под его брюками напряглись мышцы. Точно так же, как и в ее сне сегодня ночью…

Рейко с трудом заставила себя отвести взгляд к окну.

– Так что ты знаешь об этой картине?

Ей показалось: в его тоне не было ничего, кроме любопытства. И она решила удовлетворить его.

– Мой дед рассказывал эту историю так. Они познакомились с твоей бабушкой на одном вечере в университете. Твой дед получил и девушку, и возможность ее рисовать. Мой же проиграл… В этом треугольнике твой дед имел больше веса – больше власти и денег. Тем не менее они оставались партнерами, пока Фортье не решили: в свете основной линии их общая история не стоит и ломаного гроша. Мило, не правда ли? Бога ради, сбавь скорость! – И с облегчением вздохнула, когда он остановился у светофора.

Отбросив назад волосы, Дамион выдохнул:

– Слово «мило», пожалуй, здесь неуместно.

– Это была ирония. Смотреть, как тот, кто тебе дорог, теряет все… Что в этом может быть милого? И разумеется, нет ничего милого в том, когда из тебя делают дурака. Поэтому, если только ты не будешь настаивать, предлагаю закрыть и эту тему, хорошо?

Дамион пожал плечами. Оставшийся путь они ехали молча.

Как только менеджеры узнали Дамиона, доступ в хранилище на набережной Темзы им предоставили с почтительной торопливостью. Он стоял рядом, когда из сейфа достали картину.

Женщина в бикини, идущая по кромке моря… Ее развевающиеся по ветру светло-русые пряди так и молили, чтобы к ним прикоснулись. Смеющееся лицо, повернутое в профиль, привлекало взгляд тонкими, изящными чертами. Над левым плечом вздымался белый газовый шарфик, придавая оттенок невинности всей картине.

Картина казалась живой. Масляные краски, даже по прошествии десятков лет, не потеряли яркости. Настоящий шедевр.

– Она действительно была красавицей, твоя бабушка, – сказала Рейко, не в силах оторвать глаз от картины.

– Да.

Она ожидала услышать в его голосе нежность или хотя бы немного тепла, но не услышала ничего. На его лице была все та же невозмутимая маска, которую он надел на себя, едва ступив на лондонский тротуар.

Любопытство заставило ее продолжить.

– Мой дед говорил, вся Сорбонна была у ее ног, когда она там училась.

Его улыбка не добавила ничего к застывшим, как лед, чертам.

– Не сомневаюсь, так и было. Потому что именно там она предпочитала видеть всех мужчин. – Ее изумленный выдох заставил его поднять брови. – Это тебя удивляет?

– Наверное, мне не стоит удивляться, но я не ожидала… Просто… ну просто…

– Это правда. Ты просто ожидала от меня вежливой банальности?

– «Банальности»? Нет. Я знаю, ты не склонен к сантиментам, и все же… Разве не жестоко так говорить о собственной бабушке?

– Что ты можешь знать о моей жизни? Ничего.

И это тоже было жестоко…

– Конечно, ничего. Кто для меня Дамион Фортье? Незнакомец. Я встречалась с мужчиной, которого звали Дэниэль Фортман. Но я знакома с социальным этикетом и искусством вежливой беседы и не стала бы говорить так о члене моей семьи. Особенно когда семья прошла столь долгий путь, чтобы создать этот прекрасный образ.

– Даже ангелы не застрахованы от падения. И я скрыл свое имя, чтобы избежать именно этой ситуации. Не хотел своими действиями причинить кому-то значительный ущерб. И что же? И двух недель не прошло, как ты через это перешагнула.

Краска начала заливать ее лицо, но она выдержала его взгляд: