Пока они разговаривали, что‑то изменилось. Его взгляд больше не был ледяным, как в тот день, когда он приземлился в своем вертолете на ранчо в Аргентине, и не выражал неодобрения, как сразу после ее прибытия в Мельбурн пару часов назад. Теперь, когда Алех смотрел на Эмили, в его глазах она увидела что‑то знакомое, отголосок страсти былых времен. Это перекликалось с ее чувствами, которые, как она думала, умерли.

Сквозь алый шелк лифа Эмили чувствовала, как набухли ее соски, а внизу живота она ощу тила первый сладкий прилив возбуждения, и ей очень хотелось, чтобы он снова прикоснулся к ней. Сделал то, что раньше доставляло ей столько удовольствия. Но больше всего ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Чтобы обнял ее. Хотела почувствовать себя защищенной, в безопасности.

— В будущем тебе придется немного больше охранять собственное пространство, — посоветовала Эмили. — Ты не можешь просто позволить вечеринкам случаться. Если что‑то выйдет из‑под контроля, будет испорчен твой имидж. — Она заправила выбившуюся прядь волос за ухо и окинула его холодным взглядом. — Нам нужно, чтобы мир начал думать о тебе по‑новому, чтобы твоя репутация плейбоя ушла в прошлое, и перед людьми предстал серьезный и разумный будущий политик.

— Но ведь этого не случится в один миг, — сардонически предположил Алех.

— Я не отрицаю, что будет непросто, но у меня есть несколько идей. — Почувствовав себя более уверенно, Эмили расстегнула молнию на сумке и вытащила пластиковую папку, желая доказать, что ее домашнее задание выполнено. — Насколько я понимаю, завтра после гонки тебе вручат специальную награду в качестве благодарности за поддержку и вложенные деньги. Я думаю, мы можем использовать эту церемонию как платформу.

Алех нахмурился:

— Платформу для чего?

Она подавила глубокий вдох.

— Скажи мне, почему ты хочешь заняться политикой?

Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил:

— Ко мне обратилась прогрессивная новая партия, чтобы я представлял их. Глоток свежего воздуха на затхлой политической арене — вот как они называют мое участие.

— Это метод, Алехандро, а не причина. Ты не сказал мне, почему хочешь этого.

Алехандро заметил скептицизм в ее взгляде и был слегка смущен ее проницательностью. Он почувствовал вспышку раздражения. Неужели она видит в его амбициях не более чем трюк, хобби для человека, которому наскучила жизнь? Талантливый спортсмен в глазах публики превратился в миллиардера‑плейбоя, которого не интересовало ничего, кроме азартных игр, соблазнения женщин и дорогих игрушек. На самом же деле он как личность был глубже, гораздо глубже. Алех говорил с Эмили с неподдельной искренностью, как ни с кем другим. Потому что она знала его до того, как у него появились частные самолеты и дома по всему миру.

— Многие люди рождаются бедными, каким был и я, — хрипло сказал он. — Они обречены на лишения, которые будут повторяться в каждом последующем поколении, если только, подобно мне, им не повезет родиться с уникальным талантом. Эти люди умирают раньше времени, потому что им недоступны качественные услуги здравоохранения. Я хочу изменить это, — закончил он. — Карьера политика — мой способ помочь им.

— Это хорошо. На самом деле это очень хорошо, — медленно произнесла Эмили. — Я думаю, ты должен сказать что‑то в этом роде, когда будешь принимать награду завтра вечером. Особенно если это будет произнесено с той же страстью и убежденностью, как сейчас.

Алехандро заметил удивление на ее лице. Может быть, и она поверила в это клише, считая его плейбоем? Он вдруг разозлился, что ему приходится что‑то кому‑то доказывать.

— Ты думаешь, я просто шоумен, да, Эмили? — спросил он, без предупреждения взяв ее подбородок большим и указательным пальцами так, что их взгляды встретились.

Этот первый контакт ощущался как мощный удар током, и Алех гадал, оттолкнет ли она его. Но она этого не сделала, потому что влечение их друг к другу никуда не исчезло. Она хотела его так же, как и прежде, судя по тому, как напряглись ее соски и инстинктивно приоткрылись губы. Он желал многих женщин в своей жизни, но его страсть к Эмили, казалось, была записана в его ДНК.

Алех медленно провел пальцем по ее щеке.

— Ты думаешь, что мои слова пусты?

— Я… — Слово было произнесено с придыханием. — Алехандро… что ты делаешь?

Он чувствовал, как сильно бился ее пульс, вдыхал нежный запах ее тела.

— Ты меня хочешь, — сказал он хрипло. — Это единственное, чего ты от меня желала, потому что я, как ты тогда сказала, никогда не был достаточно хорош для тебя в каком‑то ином качестве.

Эмили видела, как он медленно склонял к ней голову, давая ей время, чтобы остановить его. Но она не могла… как бы она это сделала, когда большая часть того, что он сказал, была правдой? Потому что да, она хотела его и никогда не переставала желать. Алехандро Сабато обладал над ней странной властью, как будто произносил темное эротическое заклинание. В его присутствии она немедленно возбуждалась.

Эмили вздрогнула, когда он наконец дотронулся своими губами до ее губ. Казалось, она не целовалась с мужчинами вечность, и только поцелуи Алеха были такими восхитительными. Его язык скользнул в ее рот, и это интимное прикосновение вызвало в ней усиление возбуждения. Она обвила руками его шею и оказалась достаточно близко, чтобы почувствовать его эрекцию.

— Алех, — прошептала она ему в губы, и на этот раз он не возражал против такого варианта своего имени.

В ответ он провел кончиками пальцев по ее шее, потом по ложбинке между грудей, а затем сунул руку под платье, чтобы обхватить напряженную грудь. Эмили не возражала и не могла этого сделать, потому что он так сладко обводил пальцем вокруг соска, твердого как камень. Он углубил поцелуй, и она прижалась к нему жадно, беспокойно. А затем, без предупреждения, Алех подхватил ее на руки и отнес к огромному черному кожаному дивану. Она так страстно желала, чтобы он снова прикоснулся к ней, что не заботилась о последствиях. Все, о чем она могла думать, — как сильно хотела его, и она застонала от удовольствия, когда он лег на нее сверху, а его губы вновь завладели ее ртом с настойчивостью, столь же лестной, сколь и неотразимой.

Глаза Эмили закрылись, и она отдалась пьянящим ощущениям, чувствуя пульсирующий жар между ног.

— М‑м‑м… — сказал он, продолжая опытные ласки сосков. — Я совсем забыл, какие они очаровательные, и теперь хочу снова увидеть их.

Каждое свое слово он сопровождал расстегиванием пуговиц ее платья, его пальцы действовали ловко. Эмили должна была испугаться, но чувствовала себя бессильной, потому что другую руку он использовал, чтобы проникнуть под подол ее платья. Дыхание шумно вырывалось из ее легких. Прошло восемь лет с тех пор, как кто‑то прикасался к ней подобным образом, у нее было ощущение, что она попала в рай.

Расстегнув платье, он увидел на ней бюстгальтер и удивился.