– Какие ощущения вызывает у вас это слово?

– Боль, – отвечает девушка без шрамов.

– Безнадежность, – добавляет парень.

Доктор Лейн пишет слово «выживший».

– А это?

– Надежда, – говорит парень.

– На этой неделе обращайте внимание на то, как говорите о себе. Используйте слова, которые придают вам сил, а не отнимают их.

Она пишет еще несколько слов, над которыми нужно подумать – «безобразный, искалеченный, обожженный, красивый, слабый, сильный, исцеление», – и раздает нам толстые блокноты в бело-серой обложке.

– Пишите в них все, о чем не хотите говорить вслух. Самое главное, что вы контролируете ситуацию. Вам не под силу изменить то, что произошло, но вы можете контролировать свои мысли. Ваша жизнь изменилась. Моя цель – помочь вам найти свою новую норму.

Предварительно рассказав об этикете групп поддержки, доктор Лейн разрешает нам подойти к столу с закусками. Она объясняет, что группа – это наше безопасное место и что важно рассказывать о своих травмах. Чушь, в общем.

У стола с закусками Пайпер подъезжает ко мне ближе.

– Это первая твоя группа?

Я качаю головой.

– Не-а, я просто ошиблась дверью. Думала, здесь кастинг моделей.

Пайпер смеется.

– Ох. Не дай бог Лейн услышит твои шутки. – Ее лицо принимает нарочито постное выражение. – Ведь терапия выживших при пожаре – дело серьезное.

– Понятно. Значит, ты уже не новичок? – интересуюсь я.

– Ага, я преданная поклонница групп поддержки. Родители себя не помнят от радости, считают, что у меня наметился прогресс.

Пайпер пытается взять чашку, но не дотягивается. Я передаю ей чашку, и когда наши пальцы соприкасаются, Пайпер даже не вздрагивает.

– Спасибо. Значит, тоже учишься в «Перекрестке»?

И вдруг я понимаю, что именно эту девушку имел в виду Гленн. Именно она, по мнению Коры, может стать моей лучшей подругой.

– Типа того. Сегодня был первый день.

– О боже, могу себе представить, как тебя приняли – с таким-то лицом. Трудно пришлось?

Вспоминаю взгляды, перешептывания, парня, швырнувшего в меня карандаш, – лицо у него было такое, словно он призрака увидел…

– Несладко.

– Точно, мы не слишком добры к аутсайдерам, – сунув в рот печенье, признается Пайпер. – Ты же видела талисман школы? Того ксенофобного Викинга, у которого проблемы с управлением гневом?

– Его трудно не заметить. Но я там долго не пробуду. Это нечто вроде пробной вылазки в реальную жизнь. Через две недели все смогут забыть о моем существовании.

Склонив голову набок, Пайпер насмешливо улыбается.

– Самое душещипательное признание из всех, что я слышала. – Она достает свой телефон – ярко-розовый, в тон полоскам на ее одежде. – Ну, раз уж я знаю о твоем существовании, скажи свой профиль.

– У меня его нет.

– Кем надо быть, чтобы не вести страничку в социальной сети?

– Не хочу быть Капитаном Очевидностью, но… – Я указываю на свое лицо. – Наверное, нужно быть человеком, которому фильтры не помогут.

Положив телефон на колени, Пайпер складывает руки на груди и обводит меня задумчивым взглядом.

– Беру назад свои слова. Самое душещипательное признание прозвучало только что.

– Эй, это же терапия, могу себе позволить.

– Туше, – улыбается Пайпер. – Что ж, Ава, пусть тебя и нет в социальных сетях, я рада, что ты почтила нас своим душещипательным присутствием.

Смяв салфетку в шарик, она подбрасывает ее в воздух и быстрым ударом руки отправляет в мусорную корзину.

– В яблочко! Ты после свободна?

– Для чего?

– Для потусоваться, – поясняет она с таким видом, словно мы уже договорились.

Я пристально смотрю ей в глаза, пытаясь разобраться.

– Доктор Лейн попросила тебя подружиться со мной?

Это было бы очень в стиле Комиссии. Кора и доктор Лейн вполне могли обсудить мое общественное положение и выбрать эту девушку с горящим взглядом, одетую в ярко-розовое компрессионное белье, для воздействия на меня.

Пайпер примирительно поднимает руки.

– Всегда настороже, да? Нет, она меня не просила, и я бы в любом случае не выполнила ее просьбу. Просто воспользовалась возможностью завести подружку по несчастью.

– Мне не нужны подруги. Я здесь всего на две недели.

– Неважно, на две недели или на четыре года, в старших классах не выжить одной.

Лучи вечернего солнца ложатся на пол перекошенными многоугольниками, подсвечивая яркую одежду Пайпер и золотистую подвеску в виде птички на ее шее. Мифическая птица феникс, возрождающаяся из пепла.

– Это точно не подстроенная благотворительная миссия? Потому что мне такое не нужно.

Пайпер кладет одну руку на сердце, а другую поднимает в приветствии вулканцев из «Звездного пути»: безымянный палец сдвинут к мизинцу, а средний к указательному.

– Честное скаутское!

Я вспоминаю сегодняшний день: девушек, нашедших меня в убежище за черным занавесом, толпу в коридоре, расступающуюся передо мной, как перед современным прокаженным Моисеем, парня, глазеющего на мой пересаженный палец…

Пожалуй, друг – не самая худшая идея Комиссии.

– Планов на вечер у меня нет.

Улыбаясь, Пайпер салютует мне чашкой с фруктовым пуншем.

– За новую нормальность! – Она чокается со мной. – Что бы это ни означало.

Узнав, что я пригласила в гости подругу, Кора чуть не умерла от счастья. Она набрасывается на меня с расспросами, пытаясь выяснить все буквально за несколько минут до появления Пайпер.

– Я хочу услышать все подробности, – заявляет Кора, хлопая по дивану.

Она надеется, что я усядусь рядом с ней и расскажу ей все о своей новой жизни. Однако я слишком устала за целый день притворства, что я сильнее, чем есть, и на разговор с Корой сил не осталось. Будь на ее месте моя мама – другое дело: тогда бы я плюхнулась рядом, вдохнула ее сладкий запах и рассказала все-все, а она бы гладила меня по голове. Сара, вероятно, сделала бы то же самое с Корой.

– Ну же, расскажи что-нибудь о школе или группе. Что угодно, – просит Кора.

– Все хорошо.

– Я весь день умирала от желания узнать, как у тебя дела.

– Ладно. Директор шутник, большинство учеников придурки, а я для них повод для насмешек.

Кора хмурится.

– Вряд ли там все поголовно придурки. Что насчет той девушки, которая скоро приедет? Она, кажется, в аварию попала?