Темные глаза подруги бестрепетно следили за Еленой, словностараясь прочесть ее мысли. Но больше никаких вопросов Мередит не задала.Секунду спустя она кивнула и без единого слова последовала за Мэттом и Бонни.

Как только Елена услышала звук закрывающейся двери на второмэтаже, она торопливо схватила с полу лампу и воткнула ее в розетку. Ну вот,теперь она наконец-то могла как следует позаботиться о Стефане.

Елена внимательно посмотрела на него, и ее снова поразилабледность его лица. Стефан казался белее простыни. Даже губы его былибесцветными, и Елена внезапно вспомнила о Томасе Фелле, основателе Феллс-Черча.Вернее, о статуе Томаса Фелла, лежащего с Онорией Фелл на каменной крышкегробницы. Лицо Стефана сейчас напоминало мраморную маску.

Порезы на его ладонях светились ярким пурпуром, но уже некровоточили. Елена аккуратно повернула его голову, чтобы осмотреть шею.

Да, все верно. Елена машинально дотронулась до собственнойшеи, словно желая подтвердить сходство. Но отметины на горле Стефана не выгляделимелкими проколами. Нет, это были глубокие, неистовые прорывы в плоти.Создавалось впечатление, будто какое-то свирепое животное попыталось перегрызтьему горло.

Гнев пронзил Елену раскаленным докрасна лезвием. И вместе сгневом пришла ненависть. Она вдруг поняла, что, несмотря на все отвращение иярость, она до сих пор не испытывала настоящей ненависти к Дамону. Нет, неиспытывала. Теперь эмоции, которые захлестнули Елену, достигли невероятнойинтенсивности. Ничего подобного Елена еще не переживала. И теперь… теперь онапо-настоящему ненавидела Дамона. Она страстно захотела ему отомстить. Будь унее под рукой осиновый кол, Елена без всякого сожаления пронзила бы им сердцеДамона.

Однако сейчас ей следовало подумать о Стефане. Он был такужасающе неподвижен. Именно эту пустоту, это отсутствие всякого движения Еленетяжелее всего было вынести. Казалось, будто Стефан просто сбросил с себябренную оболочку и оставил Елену рядом с пустым сосудом.

— Стефан! — Резкая встряска ничего не дала.

Приложив руку к его холодной груди, Елена попыталась ощутитьсердцебиение. Если оно и было, то слишком слабое, чтобы его почувствовать.

«Сохраняй спокойствие, — приказала себе Елена, всеми силамизаглушая панические мысли: — Что, если он уже мертв? Что, если он и правдамертв, и уже ничто его не спасет?»

Оглядывая комнату, Елена остановила взгляд на разбитом окне.Осколки стекла лежали на полу. Она подшила и взяла один осколок, заметив, какон поблескивает в свете камина.

«Прелестная вещица, — подумала Елена. — Острая как бритва».

Затем, сжав зубы, она аккуратно порезала себе палец.

Елена охнула от боли. Мгновение спустя кровь потекла азранки, точно воск по свечке. Елена опустилась на колени рядом со Стефаном иприложила свой палец к его губам.

Другой рукой она сжала его ладонь, ощущая твердостьсеребряного кольца на безымянном пальце. Неподвижная, как мраморная статуя,Елена стояла на коленях и ждала.

Она чуть было не пропустила первые проблески рефлекторногоотклика. Глаза Елены были сосредоточены на лице Стефана, и его тяжкий вдох онаслучайно заметила боковым зрением. Но затем губы юноши задрожали и слегкараздвинулись. Стефан рефлекторно глотнул.

— Ну вот, — прошептала Елена. — Давай, Стефан.

Ресницы юноши затрепетали, и с зарождающейся радостью Еленапочувствовала, как его ладонь откликается на нажим ее пальцев. Стефан сновасглотнул.

— Давай. — Елена подождала.

Глаза Стефана дрогнули и раскрылись. Тогда Елена одной рукойоттянула высокое горло своего свитера, обнажая шею.

Взгляд его зеленых глаз по-прежнему был мутным, но теперь внем читалось упрямство.

— Нет, — хриплым шепотом выговорил Стефан.

— Пойми, Стефан, ты должен это сделать. Вскоре вернутсяребята и приведут с собой медсестру. Мне пришлось на это пойти. И если твоесостояние окажется недостаточно хорошим, если ты не сможешь убедить медсестру втом, что справишься без… — Елена намеренно оставила предложение незаконченным.

Она сама не знала, что доктор или лабораторный специалистсмогут обнаружить при обследовании Стефана. Зато Елена ни секунды несомневалась, что Стефана такой поворот событий не на шутку пугал.

Однако Стефан по-прежнему упрямо от нее отворачивался.

— Не могу, — прошептал он. — Это слишком опасно. Я уже итак… взял слишком много… прошлой ночью.

«Неужели это случилось прошлой ночью? — подумала Елена. — Акажется, по меньшей мере, год тому назад».

— Это меня убьет? — спросила она. — Стефан, ответь мне! Этоменя убьет?

— Нет. — Его тон был предельно мрачен. — Но…

— Тогда нам следует на это пойти. Не спорь со мной!

Елена склонилась над Стефаном, держа его за руки, и смоглаощутить его всепоглощающий голод. Ее до глубины души изумило то, что он вообщепытался сопротивляться. Подобно голодающему на банкете, не способному отвестиглаз от дымящихся блюд, Стефан, тем не менее, отказывался насытиться.

— Нет, — снова мотнул головой Стефан, и Елена почувствоваласвою беспомощность.

С подобным упрямством она еще ни разу в жизни несталкивалась.

— Не нет, а да. А если ты станешь и дальше со мной спорить,я порежу себе что-нибудь еще. Например; запястье. — Она поднесла кровоточащийпалец к его губам.

Глаза Стефана широко распахнулись, а рот приоткрылся.

— Уже взял… слишком много, — пробормотал юноша, однако еговзгляд оставался прикован к яркой капельке крови на самом кончике пальца. — И яне могу… управлять.

— Все хорошо, — прошептала Елена, снова прикладывая палец кего губам, ощущая, как они открываются.

Затем она склонилась над Стефаном и закрыла глаза.

Сухие и прохладные губы коснулись ее горла, жадно нащупываядве крошечные дырочки, а рука обхватила ее сзади за шею. Елена постаралась неотпрянуть от резкого укола клыков. Затем она улыбнулась.

Елена ощущала, как мучительная потребность Стефана, егосильнейший голод превратились в отчаянную радость и удовлетворение. А Еленупереполнял восторг понимания, что она поддерживает Стефана своей собственнойжизнью. Она чувствовала, как в него втекает Сила.