— Девочки, ну откуда она все это взяла? — горестнопроговорила Катя, складывая газету. — Ведь ни слова правды нет!

С утра Катерина позвонила Ирине, причем была совершенно вневменяемом состоянии.

С трудом добившись от нее кое-каких сведений, Иринапомчалась отпаивать Катьку валокордином, вызвонив по дороге Жанну. Жанна, хотьи поклялась вчера Ирине, что с неблагодарной Катькой и словечка не скажет, темне менее успела к погорелице даже раньше Ирины. Умыли зареванную художницухолодной водой и поехали в галерею. Поток журналистов уже схлынул, так чтоКатьку с распухшей физиономией никто и не думал снимать. Исчезло большеполовины работ — всего восемь штук. Вор действовал быстро и умело. Ничего небыло ни взломано, ни опрокинуто, ни перевернуто. В галерее царил относительныйпорядок. Только вместо Катиных работ зияли пустые места. Милиция допрашиваласторожа и пожимала плечами. Катьку снова отпаивали валокордином.

Сейчас три подруги сидели в кафе «Гурме» на втором этаже«Пассажа». Перед Жанной и Ириной стояли маленькие чашечки с кофе по-венски,перед Катей — большая чашка с капуччино и тарелка с куском орехового торта.

— Ну, почему же ни слова? — отозваласьИрина. — Во всяком случае, твою фамилию она не переврала, а это ужебольшое достижение!

— И вообще, это огромная удача! — вмешаласьЖанна. — Это такой первоклассный пиар!

Теперь все несколько дней будут говорить только о тебе! Датакое ни за какие деньги не купишь!

— Да, — Катя всхлипнула. — А панно-топропали! Вы не представляете, как жалко! Сколько труда я в них вложила!Особенно это, последнее, с двумя всадниками и двумя звездами!

— Конечно, жалко, — согласилась Ирина. Но можетбыть, они еще найдутся.., милиция ведет расследование…

— Милиция! — фыркнула Жанна. — Тебе самой-тоне смешно? Когда они что-нибудь находили? Но я повторяю — это не главное! Тысделаешь еще много таких панно, а эта кража создаст тебе имя! Знаешь, какрассуждают люди?

Посредственные вещи не крадут! Раз твои работы украли —значит, они очень дорого стоят!

Тем более, тут в статье такого наворотили — грабители,жертвы, арабский шейх…

— Вот-вот, — Катерина всхлипнула ещегромче. — Еще и Люсьен наверняка обидится…

— Кто? — хором воскликнули Ирина и Жанна.

— Ну Люсьен… Кот-де-Леонский атташе…

— Ах, так он уже Люсьен! — Жанна уставилась наподругу взглядом прокурора, требующего высшую меру за кражу велосипеда.

— Ну, вообще-то его зовут по-другому, но его настоящееимя просто невозможно произнести… — смущенно ответила Катя, заметно покраснев иторопливо приступив к уничтожению торта.

— Колись! — завопила Жанна, так что на нееобернулась сидевшая за соседним столом дама элегантного возраста. —Колись! Как прошел твой вчерашний поход в ресторан?

— Да ничего особенного! — пыталась отбиватьсяКатя.

— Судя по тому, что он уже Люсьен, особенное все-такибыло…

— Да нет. ели мясо зебу с кус-кусом…

— Зебры? — удивленно переспросила Ирина. Я бы низа что не стала есть зебру, она такая симпатичная…

— Да не зебру, а зебу! — поправила ее Катя. Этотакое животное, вроде горбатой коровы… а еще ели бататы, маниоку и плодыхлебного дерева.., вообще, все такое экзотическое…

— Катька в своем репертуаре! — возмущеннопроговорила Жанна. — Вчера она весь вечер ела, а сегодня будет нам об этомв восторге рассказывать ! Ты нам лучше расскажи, что у тебя было с этимЛюсьеном!

— Да ничего не было! — Катя с удивлениемрассматривала свою опустевшую тарелку, на которой почему-то совсем не осталосьторта. Девочки, подождите, я закажу себе еще одно пирожное!

— Нет! — сурово воскликнула Жанна. — Никакихпирожных, пока не расскажешь нам все про вчерашний вечер!

— Да и вообще, Катюша, думаю, тебе хватит, —подбавила свою каплю яда тихая Ирина.

— Какие вы все-таки жестокие! — обиженнопрошептала Катя. — Между прочим, я сегодня ничего не ела.., ну, почтиничего! И такой ужасный стресс перенесла с утра пораньше!

— Ничего и почти ничего — это, как говорят в Одессе,две большие разницы, — стояла на своем непреклонная Жанна. —Рассказывай в подробностях, иначе никаких пирожных!

— Да говорю же вам, девочки — ничего не было.

Печеные бататы, пирог с маниокой, кус-кус…

— Не про еду! — рявкнула Жанна. — Про Люсьена!

— Но действительно же ничего не было! Он вел себя, какнастоящий джентльмен, только все время расспрашивал меня, когда я была вАфрике, и ни за что не хотел поверить, что я там не бывала…

— И никаких поползновений с его стороны? недоверчивоосведомилась Жанна.

— Говорю же вам — никаких! Хотя, конечно, он потрясающеинтересный мужчина… — и Катя зарделась, мечтательно воздев глаза к потолку.

— У тебя просто какая-то патологическая страсть ковсему африканскому, — насмешливо выдала Жанна, побарабанив наманикюреннымипальцами по стеклянному столу. — Наверное, ты заразилась этой страстью отсвоего мужа, профессора Кряквина…

— Может быть… — задумчиво протянула Катя.

— Интересно, эта инфекция передается воздушно-капельнымпутем или только половым?

— Фу, Жанна, ты просто невозможна! — На этот разКатерина всерьез обиделась на подругу и вскочила из-за стола.

— Между прочим, Жанночка, я тебе хотела одну оченьважную вещь сказать, — бросила она через плечо, — именно тебякасающуюся, но раз ты так, то тебе же будет хуже!

— Жанна, ну ты ее действительно задразнила! —вполголоса проговорила Ирина, глядя в спину удаляющейся подруге. — Нельзяже так!

— Не волнуйся, — Жанна отмахнулась. — Тыдумаешь, она уйдет? Да она просто пошла к стойке заказать себе еще пирожных!

Жанна оказалась совершенно права. Через минуту Катявернулась к столу с тарелкой, на которой красовался кусок ежевичного флана ипесочная корзиночка с клубникой и кусочками персика.

— Девочки, — жалобно сказала она, — небросайте меня одну! Вот сейчас кофе выпьем и поедем снова в галерею. А то яутром даже не поглядела, что там осталось, на пепелище.

— Да не трави ты душу! — не выдержалаИрина. — Ведь так от переживаний и заболеть можно!

— Она нарочно на жалость бьет, — заметилаЖанна, — чтобы мы ей эту кучу пирожных съесть позволили.

— Лучше быть толстой и здоровой, чем тощей ибольной, — философски заметила Катя и в кои-то веки вышла победительницейв споре.

Уборщица в галерее «Арт Нуво» Мария Михайловна Востриковабыла вне себя от ярости.