Нэнси нахмурилась. Генри тут же замолчал и она решиласьспросить:

— Ты хочешь сказать… Ты имеешь в виду, что он… Прости,дорогой, я, кажется, не понимаю. Как он мог поднять ураган?

— «Перебирает карты ветер», — отозвалсяГенри. — Не старайся поверить сразу. Считай, что это — легенда. Просто представь,как безвестный беглец, бродяга, стоит ночью на морском берегу и тасует карты —вот эти самые, — он накрыл ладонью стопку с жезлами. — Он до тех порперемешивал их с воздухом, пока не поднял бурю и не направил ее через море, напогибель флоту короля Филиппа. Ну, представила?

— Да, — неуверенно отозвалась Нэнси. —Сумасшедшая сцена, но это я могу представить.

Генри наклонился, молча собрал со стола и положил в футлярмечи, жезлы, чаши и Старшие Арканы. Потом отодвинул футляр в сторону и взялкарты с денариями.

— Ну а теперь, — он улыбнулся, — посмотрим,что могут сделать наши руки вместе?

— Командуй, — коротко ответила Нэнси.

Он дал ей четырнадцать карт, встал за ее плечом, помогразобрать карты — по семь в каждой руке — и положил ладони на ее запястья.

— Теперь слушай внимательно, — шепнул он ей всамое ухо, — думай о земле, о садовых грядках, о суглинках на полях, опыли на дорогах; о той земле, на которой растут цветы, о земле, которойкогда-нибудь будут преданы наши тела, о земле, из которой состоят острова иконтиненты. Можешь?

— Да, Генри, — тихо откликнулась она, чутьпомедлив на втором слове, еще полнее отдаваясь его воле.

— Земля, земля, на которой все растет и умирает, —снова заговорил он, — наполни свое сознание этим образом. И расслабь руки,пусть они будут готовы тасовать карты. Держи их уверенно, нелегко, и еслипочувствуешь, что они хотят двигаться — не мешай им, просто помогай скользить иперемещаться. Ты не боишься?

— А надо? — простодушно спросила Нэнси.

— Никогда не бойся, — ответил он, — нисейчас, ни потом. Не бойся. Это — знание, и нам оно должно пойти на пользу. Атеперь — начали.

Нэнси сосредоточилась. Она начала настраивать сознание назаданный образ, сначала — в общих чертах, потом все увереннее и конкретнее. Онадумала о садах, о земле, от которой зависит рост растений; иногда она сухая какпыль, иногда набухает влагой и становится жирной грязью. В ней ползают черви,корни травы пробираются вниз. Нет, корни и черви ни при чем — только земля,плотная густая земля.

Огромные корни деревьев погружаются в нее все глубже — онамысленно следовала за ними, сопровождая каждый все утончающийся корешок. Онанаполнялась землей, погружалась в землю; вот она сама, как корень, вросла вземлю по плечи. Комья чернозема разваливаются под натиском лопаты… нет, эторазваливаются ее мысли… Рыть… Норы, ямы, шахты, туннели, могилы — нет, это ужене земля. Могилы — тела, лежащие в них, снова уходят в землю, становятсяземлей. Земное — земле. И сама она тоже земля: колени, бедра, плечи. Земля унее в руках, земля на ладонях.

В земле — родники, глубинные ручьи, водоемы, колодцы, реки;потоки воды мчатся меж скалистыми берегами или спокойно текут по поверхности.Земля долго стискивала их, они пробивались наверх… — Нет, не вода — земля. Ногиприльнули к ней, врастают в нее, все сильнее ощущение единения с материнскойстихией. Где-то есть скалы, но сама она — не скала, пока не скала. Что-тоживое, похожее на нетерпеливую воду, бурлило в ней, что-то инородное стремилосьпроникнуть в ее естество. Губы стали шершавыми, лицо, наверное, потемнело подслоем земли. Она хотела поднять руку и смахнуть грязь со щек — только неладонью, потому что ладонь тоже была в земле, она чувствовала отдельныепесчинки. Пальцы разминали земляной ком. Она сжимала землю, старалась удержать,не уронить ее.

«Мягче, не так резко», — прошептал в ухо чей-то голос.Звук вернул ее к началу, разрушил чары. Она снова увидела карты, свои руки ируки Генри, увидела, как ее пальцы тасуют карты, все быстрее и быстрее. Онапопыталась уловить ритм их движения, это ведь не она задавала его. Теперь сталопонятно: ощущение земли, готовой просыпаться между руками вызывали карты. Онибудто сами сновали туда-сюда: вот наверху оказалась четверка с денариями, потом— туз, мгновенье спустя — рыцарь, потом король в шляпе, с бородой в четырепряди, держащий монету рукой, затянутой в перчатку. Монета сверкнула и тут жеснизу выскользнула новая карта. Рука Нэнси помогла ей лечь наверх. Это быладевятка денариев. Она услышала легкий звук — странный, несмолкающий звук,похожий на слабое шуршание. На картах был песок! Или песок на ее руках? Откудаэтот шелестящий шорох? Он не пригрезился ей, как не пригрезилась и субстанция,скользящая между пальцами. Под руками с картами она увидела стол, но какая-то странностьв нем заставила ее вглядеться повнимательнее. Он же был черный — ну конечно,черный, а теперь это была тусклая, рыхлая поверхность, а от ее рук словностекало облако. Именно оно рождало звук. Что-то падало — наверное, земля; дождьиз комочков земли стекал с ее ладоней, он уже присыпал часть стола, а комочкиземли все продолжали падать, комочки настоящей черной земли…

«Спокойно», — произнес голос у самого уха. Ей внезапнозахотелось отшвырнуть карты прочь если бы только она смогла оторвать от них руки!Но теперь было уже поздно: ее земляные руки принадлежали самой земле, тойсамой, что возникала и перекатывалась между ее пальцами, земле, уже скрывшейшестерку… и двойку. Но рядом были и другие руки. Она прижалась тыльной сторонойкистей к ладоням любимого и сказала, стараясь произносить слова как можноспокойнее: «Может, хватит пока?»

Ей ответил глубокий вздох, а затем голос Генри.

— Хорошо, — произнес он. — Спокойно,спокойно, думай вместе со мной, думай о картах — карты простые рисунки — просточерные линии и пятна краски. Сожми их, сильнее! Теперь сожми их сама крепче.

Казалось, ее рукам пришлось вступить в короткую схватку стем, что они держали, но карты сопротивлялись недолго. Борьба, если она и была,завершилась. Сильные руки Нэнси сжали карты, подровняли их, пришлепнули сверху.Генри снял ладони с ее кистей и взял колоду. Нэнси тут же шагнула в сторону ипосмотрела на стол. На нем лежала горка чернозема, словно только что из сада.

На нее навалилась такая слабость, что она покачнулась.Сильная рука Генри придержала ее, помогая опуститься в кресло.

— Все в порядке. Погоди минутку, — с трудомпроизнесла Нэнси, не отпуская его руку. — Пустяки, пробормотала она самасебе, — все очень просто. Наверное, я просто не привыкла к таким вещам — вэтом все и дело.

Она даже не подумала, что случившееся может бытькаким-нибудь ловким фокусом. Генри не мог так шутить. Однако на обеденном столележала земля. Тетя Сибил удивится, откуда она здесь взялась. Нэнси зажмурилась,а когда открыла глаза, у нее почему-то открылся и рот. Горка земли оставаласьна месте.