Еще она смотрит на Райана так, как, с моей точки зрения, неподобает смотреть на коллег.

К сожалению, я не слышу их из-за чертовой стены. Вот почемуон, видимо, не стал возражать, когда я пошла за ним. Глупый Райан.

Райан стоит ко мне спиной, но девушка — лицом, и, когда оназамечает меня, ее глаза вспыхивают. Не в переносном смысле слова Они загораютсязеленью с золотыми бликами, и, улыбаясь, она выглядит злобной, будто можетубить меня движением пальца. Или мыслью.

Я не из тех, кто бежит от схватки, но я знаю, когда менязначительно превосходят по силе. Если она захочет сойтись один на один, яповыдергиваю ей волосы и искусаю не хуже, чем любая другая девчонка, но онавыглядит так, словно предпочитает нечестную игру.

Ладно. Я не просто ухожу, я мчусь прочь. Райан и его дружкииногда пробуждают во мне худшие чувства.

Стеллажи Бруклинской публичной библиотеки похожи на стеллажилюбой другой библиотеки. Книги чудесно пахнут старой бумагой и чернилами. Я неценила такие вещи, когда была моложе, но я смотрю на жизнь по-другому, с техпор как открылась Дверь. Оказывается, многое из описанного в литературереально, и романы могут быть полезными. Некоторые, во всяком случае. Некоторые— полное дерьмо.

Я брела по коридорам, вниз по лестнице, поворачивала зауглы, пока не заблудилась окончательно. Есть что-то приятное в полной тишине.Никого нет поблизости, не слышен шепот Двери, и тошнота у меня совсем прошла.Книги здесь расставлены не согласно десятичной классификации Дьюи, но покорешкам книг рядом со мной я определила, что я, по всей видимости, в секции200. Поскольку все эти книги на религиозные темы, забавно видеть их в подобнойбиблиотеке. («Заткнись, понятия вроде «вивификации» не исследуются самисобой».)

Желтые лампы надо мной отбрасывают диковинные угловатыетени; я думала, что я одна здесь, но впереди меня между полками двигается темнаяфигура. Студент? Бездомный? Оба варианта одинаково не радуют. На пол падаеттень — высокая, с чем-то вроде крыльев, но, когда я снова бросаю взгляд надвижущийся объект, у него нет ничего подобного. Значит, это демон. Дерьмо,дерьмо, дерьмо! Что за день! Сегодня утром у меня было больше развлечений, чемза весь предшествующий месяц.

Единственные демоны, которые, как я знала, отбрасываюткрылатые тени, — это вампиры. Эти создания тоже на самом деле несексуальные. Очередная чушь, о которой пишут эти сочинители романов. Вампирыпохожи… они похожи на бабочек. Злобных бабочек. Снаружи они всегда прекрасны,словно готы, ошивающиеся в Ист-Виллидже, у них идеальный макияж, они носятвысокие сапоги со множеством пряжек и изысканные корсеты даже летом. Но люди забывают,что бабочки используют свои хоботки — такие штуки вроде антенны, с помощьюкоторых они всасывают пищу, — не только для того, чтобы опылять цветы.Некоторые бабочки питаются гнилыми фруктами, или липкими фекалиями, или потом сваших плеч — они едят падаль. Сосущие человечину бабочки, подумайте только!

Вот что делают вампиры ртом и крыльями: они обнимают добычуи высасывают из нее жизнь. Кровь, плазму, душу.

Райан говорит, что душа находится в горле. Не знаю, веритьему или нет.

Первое, что я узнала от Райана, когда он ворвался вподвал, — железо убивает, а серебро исцеляет. У Райана по всему телу шрамыот прижигания серебром — некоторые из них нанесла я, чтобы спасти его от укусадемона, слюны демона. Даже у меня самой есть один серебряный шрам, оставшийсяпосле первой стычки один на один с чем-то мерзким.

Да. После этого, после раскаленного серебра и запаха моейсобственной поджаривающейся плоти, я больше не хожу безоружная. Даже впоследней паре чистых джинсов, слишком тесных, вместо пояса в шлевки продернутажелезная цепь. Я могу вытащить ее и использовать против почти всего на свете.

— Эй!

Вампирша выходит из теней по направлению ко мне, чуть неурча. Она великолепна и да, одета в корсет. Он красно-черный, и я быприревновала, если бы не знала, что она — кровососущий демон из могилы. Из-запределов мира.

— Эй, — повторяю я и начинаю пятиться, но онаневероятно быстрая, а я всего лишь человек, и я знаю, что через миг она ткнетсяносом мне в шею, это очевидно, и я издам слабый вздох, как вздыхают плененныежертвы.

Откуда я знаю? Я не бывала в плену. Думаю, дело в том, чтово мне слишком много серебра. Я чувствую легкий толчок в шею, и это мой знак.

Вот вторая вещь, которой я научилась от Райана: сольсвязывает.

Я засовываю пальцы в правый задний карман и выхватываюпакетик с отличной морской солью, в самый раз для «Маргариты», и посыпаю себешею в том самом месте, где чувствую острый толчок. Вампирша вскидывается,чихая, и да, я вижу длинный изогнутый хоботок из-под вампирского языка и шоколадно-коричневыекрылья с золотыми прожилками, разворачивающиеся за ее спиной. Вампирскийхоботок похож на старый резиновый медицинский жгут вроде тех, которымимедсестры перевязывают тебе руку, чтобы взять кровь на анализ. Самый кончик еготемно-красный — это мое.

Я провожу рукой по шее — на пальцах кровь. Немного — яуспела вовремя. Я всегда успеваю, и у меня никогда еще не было проблем, хотяРайан бранит меня каждый раз, когда ловит на этом. Я вытираю палец о ближайшуюподходящую вещь — о книгу.

Соль связывает; ее называют контактной магией. Немного солитут, немного там, и теперь что бы ни случилось с моей кровью в одном месте,случится с ней и в другом.

Эта вампирша на самом деле не стоит моего железного пояса;вместо него я достаю Бетси — железный гвоздь — из того же кармана, где быласоль, и протыкаю им пятно крови и книгу под ним. Вампирша кричит. Вцепляетсясебе в лицо, дергая за хоботок.

Она падает на пол, продолжая извиваться. Тем временем яснимаю книгу с полки, делаю три широких шага назад и берусь за гвоздь.

— Что ты здесь делаешь? — Я старательно изображаюрычание в лучших традициях Райана.

— Иди к черту, человек! — Она фыркает, и словавылетают мутные и влажные, потому что сосательная трубочка все еще торчит из еерта.

— Познавательно. — Я поворачиваю гвоздь, и онавизжит. — Что ты здесь делаешь?

— Дверь… — Она задыхается, но я на это непокупаюсь. — В комнате пожертвований… новая…

— Спонтанная? — спрашиваю я.

Вампирша кривится. Я поворачиваю гвоздь.

— Да! — Ее крылья сворачиваются. — И будут еще,человек. Чтобы питаться…

Она делает еще один тяжелый вдох и окончательно обмякает.Крылья сминаются, и это выглядит немного грустно, на самом деле — словнодорогое платье небрежно бросили на кресло после вечеринки. Однако ничего изтого, что я сделала, не должно ее убить. Я перевожу взгляд с гвоздя навампиршу, и тут в пяти футах от меня появляется, глядя на меня, брюнетка из тойкомнаты. Она взмахивает пальцами, и в вампиршу вонзается железный кол сдеревянной рукояткой. Кол темнеет, покрываясь кровью, и меня снова тошнит.