Поднявшись к входной двери, Даша уверенно вставила ключ в замочную скважину, несколько раз провернула его и толкнула дверь. В коридоре их по традиции встретили темнота и запах сырости.

– Баушкаааа! – звонко прокричала Даша, но в ответ услышала только эхо своего голоса, отозвавшееся в глубине дома.

Она щелкнула переключатель света, но ответа тоже не последовало, и она выругалась:

– Проклятье! Опять свет отключили, ироды.

Корчагина уже перестала удивляться манере молодой девушки своеобразно изъясняться.

Быстрыми движениями достав из ящика комода две свечи, Даша кинула их в две стоявшие тут же маленькие стеклянные банки, вытащила из кармана коробóк спичек и подожгла фитили. Одну свечу она взяла себе, а вторую передала Корчагиной и, указав рукой на едва видимую в тусклом свете деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, сказала: «Пойдите наверх!»

С новым криком «Баушкаааа!» Даша скрылась из виду за углом коридора.

Не успевая за развитием событий, Корчагина еще с минуту стояла со свечой в руке, пытаясь сообразить, что происходит.

«Пойдите наверх… Как же мне это нравится все, вашу мать!» – Она посмотрела на лестницу, силуэт которой размывался во мраке под потолком. Анна Сергеевна медленно поднялась на одну ступень, чему сопутствовал характерный деревянный скрип. Переведя дыхание, она сказала себе: «Так! В конце концов, я взрослая девочка, нечего тут замирать! В доме просто нет света». Поднимая ногу на вторую ступень, она вдруг увидела внизу маленькое черное живое существо, быстро пробежавшее под ногами вверх по лестнице и чуть не сбившее ее с ног.

– Господи! Мурка! Черт бы тебя побрал! – через секунду она поняла, что это черная кошка Агаты Никаноровны. И сразу же подумала, что это мозг достроил такое умозаключение, ведь она не успела рассмотреть животное. «Или не кошка?.. Аня, еб твою мать, конечно же, кошка, кто же еще?!»

Отслонившись наконец от стены, она, глубоко дыша, поднялась на второй этаж. Память подсказывала, что тут был еще один длинный коридор, ведущий в несколько больших комнат.

Впервые оказавшись в этом доме, Корчагина поразилась: зачем одной старой женщине такие хоромы. Потом ей стало известно, что особняк был возведен больше века назад местным рыбным промышленником с немецкими корнями Никанором Хилером для проживания со своим семейством. Здесь были поселены и его родители, и двое братьев с женами. Все они, однако, скончались в конце ХIX – начале XX века от распространившейся в провинциальных городах нижнего Поволжья эпидемии холеры. В то время население Астраханской губернии, с ее рыбными промыслами, проживало в антисанитарных условиях, что определялось отсутствием канализационных и водоснабжающих сетей и способствовало распространению заразной болезни, как через открытые ворота.

По рассказам сельчан и самой Агаты Никаноровны, ее мать Агафья была в поселении народной целительницей, спасшей в те годы от разных недугов множество жизней, но в период, когда губерния оказалась крупнейшим очагом страшной эпидемии, ей так и не удалось излечить родню. Дважды они с супругом пытались завести детей, и каждый раз ребенок появлялся на свет мертвым. Агафья при своем могущественном ведовстве, исцеляя больных, тратила слишком много собственных сил и объясняла неспособность родить ребенка именно этим.

Будучи набожным человеком, Никанор вымаливал ребенка, но его обращения к Богу оставались безответными. Агафья же, наблюдая страдания любимого, решила прибегнуть к своему дару и все силы обратила на помощь очередному зачатию. Она стала заметно слабеть, терять здоровье, больше не могла лечить, но третья беременность принесла в семью долгожданного ребенка, однако во время родов Агафья потеряла много крови и скончалась. Отец остался жить с маленькой Агатой в большом доме.

Анна Сергеевна поочередно заходила в каждую комнату – из окон они освещались дневным светом – и все их находила пустыми. По дому гулял ветер, хотя все стекла были закрыты. С первого этажа до нее доносились глухие звуки быстрых шагов Даши. Обойдя весь второй этаж, Корчагина вернулась к лестнице и уже собиралась было спускаться, как вдруг в дальнем конце коридора, прямо напротив себя, она увидела струящийся с потолка столб света.

«Чердак… Да ладно. Ну, черт с ним, пойду гляну», – подумала Анна Сергеевна и направилась в ту сторону. Чердачный люк был раскрыт, под ним была такая же лестница. Корчагина осторожно поднялась по ступеням, опираясь одной рукой об стену. В противоположной стороне помещения под крышей она увидела большое окно без стекол. После походов по темным коридорам яркий дневной свет из окна слепил и мешал рассмотреть обстановку помещения. Анна Сергеевна медленно пошла по скрипящему полу в направлении окна и, приближаясь, увидела рядом с ним темный силуэт человеческой фигуры в полный рост.

– Агата Никаноровна?..

Подойдя ближе, она еще отчетливее разглядела, что впереди у окна стоит высокая худощавая женщина со сгорбленной спиной.

– Агата Никаноровна, вы… – Корчагина оглянулась по сторонам и не обнаружила коляски, – как вы здесь оказались?

Хилер не ответила, но медленно повернулась и уставилась на нее своим хмурым взглядом с красными от давления глазами. Она была одета в синий фланелевый халат, на голове повязан большой серый шерстяной платок, покрывавший ее по пояс.

Анна Сергеевна крикнула Даше, что они на чердаке. Когда та прибежала, они вместе отвели Хилер вниз, одели ее и усадили в инвалидное кресло. Корчагина обошла кресло сзади и, взяв его за ручки, стала выкатывать подопечную к выходу. Видя, как тяжело ей это удается, Даша сказала, что сама займется этим. Несмотря на свое хрупкое сложение, она с необычайной легкостью и проворством покатила коляску с бабушкой к пандусу, оборудованному на крыльце у входа в дом.

Когда Даша выкатила из калитки кресло с Хилер, сотрудники резко выскочили из машины и кинулись к ним навстречу. Агата Никаноровна бросила на них свирепый взгляд, и сотрудники замерли на месте как вкопанные.

– Денис Олегович, – сказала Корчагина, – вы, пожалуйста, помогите Даше усадить Агату Никаноровну в машину и довезите их до сельсовета. А я сама доберусь.

– Хорошо, Анна Сергеевна, – ответил он и сразу же скомандовал второму: – Бисембаев, открой задние двери.

Напарник ринулся к автомобилю, а Корчагина, надев темные очки, пошла к своей машине. Подходя к ней, она увидела, как недалеко впереди, в начале улицы, на дороге остановился мужчина. Она немного опустила очки, чтобы получше его разглядеть. У него были светлые волосы, и он был очень хорошо одет. Анна Сергеевна подумала: «Чтобы местные начали так выглядеть, должно пройти еще хотя бы столетие. Должно быть, это наш обвинитель приехал на процесс. Ну, здравствуйте, молодой человек», после чего она поправила очки и села в свой автомобиль. Еще раз взглянув на мужчину через окно, она увидела, что он пошел дальше.

«Какие мы деловые», – сказала про себя Корчагина.

До назначенного времени оставалось чуть больше часа, и Максим шел обратно, к сельской администрации, чтобы помочь в решении организационных вопросов предстоящего судебного заседания. Жизнь в поселении окончательно пробудилась, в небе сияло теплое осеннее солнце. Люди забегали по улице в повседневных хлопотах, животных под ногами стало еще больше. С реки доносился гул моторных лодок, а мимо по дороге даже проехала старая советская «Волга» с крытым прицепом.