— Дрянь! Она колдует!

Преследователи отдернули свои ладони, обжигаясь о мою разгоряченную кожу.

— Давай, подходи, еще угощу! — распалялась и я.

Заманчивое, видимо, предложение. Бросились на меня, как оголодавшие, схватили уже на за запястья, а за лодыжки. Ох, как я кричала от боли. Ненавижу ее терпеть. Пётка к тому времени очухался и кинулся на одного из мужиков. Тот неудачно повернулся мягким местом ко рту пацана. Пётка тоже не туда планировал кусать. Но получилось, как получилось.

Мужик отцепился от ноги и принялся отбиваться от моего защитника. Второй, я не знаю, выкрутить ногу, что ли, мне хотел? Я ему как, раз! коленом по подбородку. А он не рыцарь, к слову. Как влепил мне по лицу в ответ. На какое-то время я потерялась в пространстве. Я думала о боли, что волнами вибрировала в глазах.

Довольно быстро после этого меня скрутили, связали руки за спиной, перекинули через коня. Пётка валялся без сознания. Как же тут его оставить? Усилием мысли я вновь принялась нагревать и воспламенять руки, но быстро получила затрещину.

— Попробуешь колдовать — убью парнишку. Горз, бери пацана с собой. А то эта строптивая. Может, так хоть успокоится.

Да, я привязалась к Пётке. Так вот мы и проиграли.

— Куда путь держим? — язвительно спросила я.

Молчит.

— Голова, — говорю, — разболелась.

Не разговаривает со мной, ирод.

Конь шел не спеша, размеренно. Дай, думаю, сползу с него. Убежать, не убегу, но внимание привлеку. А то висеть вниз головой совсем уж как-то тягостно. Гусеничкой я скатилась с коня и больно шлепнулась на землю. Лошадка испугалась, чуть не встала на меня. Пленитель хотел словить меня пока соскальзывала, да не успел, а ремешки на седле ему кто-то зелеными глазами расстегнул. Хе-хе, хорошо быть колдуньей. Лежим мы оба, от коня укрываемся. Пётка хохочет.

Посадили меня нормально, на вопросы стали отвечать.

— Мы служим господину Драку. Он посланник и возлюбенец Шреи — богини нашей.

— Это вы, сволочи, деревню сожгли! — задергался Пётка.

— Вы дань не платили!

— Где ж столько девок взять! Аспид ваш проклятый никак насытится не может?

— Доставай ему язык, Горз. Отрезать будем. Больно болтливый.

— Живым не дамся!

— Зачем столько девок ему понадобилось? — помешала я отнятию языка у Пётки.

— Сама у него и спросишь.

— А меня за что похитили?

— Молодые и красивые все к нему отправляются.

— Красивой я за минуту до вашего прихода стала. Слыхали же хозяйку.

— Вот мы обрадовались, когда ты с волосами нам попалась.

— Вам она тоже что ли дань платит? За что старушня сдала меня?

— Подумала, что ты девка распутная, раз такой взрослый ребенок у тебя уже.

Скучно совсем в дороге, амбалы не разговаривают, и Пётка помалкивает. Ехали-ехали и приехали в довольно шикарную деревеньку. Дома новенькие, красивенькие, аккуратненькие. Повсюду стража расставлена, а по дорогам ходят-прогуливаются лощеные молодцы да прекрасные девицы. Довольнешеньки, глазки строят, хихикают.

Мне тоже полыбились.

Повели меня прямиком к аспиду. Знакомиться. В домик, особо от остальных не отличающийся, я вошла уже одна. Пусто, тихо.

— Крас-с-сивые волос-с-сы.

— С-с-спасибо, — оборачиваться не стала. Не хочу с-с-смотреть с-с-страху в лиц-ц-цо.

Змей не иначе как прополз мимо меня.

— Не бойс-с-ся. Открой глаза. Как тебя зовут?

Гипнотический просто голос у него, заворожил, очаровал, обескуражил. Открываю. Не верю, что этот идеально сложенный, невероятно красивый мужчина — змеюка подколодная.

— Так вот ты какой, гад ползучий, похититель несчастных красоток!

— Давай хотя бы Полоз, а то гад ползучий с-с-совсем обидно, — змей окинул меня оценивающим взглядом и попытался тепло улыбнуться, словно я — пташка безобидная.

— Это еще заслужить нужно! А ну, быстро отпусти меня! И Пётку моего отдай!

— Пес-с-с твой?

— Что-то вроде того.

— Я тебя не отпущ-щу.

— Кто сказал, что я буду тебя спрашивать? — я что-то раскричалась даже. — Сожгу здесь все и тебя в том числе!

И как обдала его потоком пламени, скопившемся у меня в кулаках. А он взял и в каменную статую превратился, спасся от огня. Слишком опрометчиво я использовала магию, огонь в руках потух, а каменный полоз лишь слегка почернился.

Скинул с себя змий каменную чешую и уставился на меня своим змеиным янтарным золотом. Зрачки-щелочки сузились до такой степени, что даже и не разглядеть их вовсе.

— Гарелопреклонница?

— Не верю я в ваших богов! Безбожница! Сама себе королева и повелительница.

— Что же, повелительниц-ца, беру в плен тебя тогда. Хоть и не хотел.

Мои ладошки медленно покрылись каменной коркой.

— Брось колдовать, а то вс-сю в камень закую. Пока ос-стынь. Приду к тебе еще раз, как будешь готова.

— С такими руками меня оставишь? Как же в туалет ходить?

— Что-нибудь придумаеш-ш-шь.

И весь важный такой удалился.

Каждый день ходил ко мне один из этих амбалов-похитителей, приносил водичку, пить заставлял и все спрашивал:

— Остыла?

— Остыла-остыла, — отвечала я ему, как надоедливой мухе.

— Нет, — говорит, — рано еще.

И уходил.

Девушка красивая, скромная, пугливая приходила тоже каждый день. Сначала лодыжку мне починила, потом с ложечки кормила.

— Помоги сбежать, — просила я ее.

— Не велено говорить с тобой, — не поднимая глаз, ответила девушка.

— Не узнает никто. Стоит там один на входе, конечно, да что он услышит?

— Господин Драк сказал молчать, значит, так и должно быть.

— А сама, — говорю, — вон уже сколько болтаешь.

Без ужина я в тот день осталась. А потом и слова из нее больше вытянуть не удалось.

Ела-пила-лежала. Жила как королева и от скуки помирала.

Пришел опять амбал. Водой напоил.

— Остыла?

— Да, — смиренно ответила я, сыграв в лису-обманщицу.

— Вот теперь готова. Господин зайдет вечером.

Не обманул амбал. Приполз аспид.

— Пётка где? — стоило змею переступить порог.

— У него вс-се хорошо. Отъелс-ся уже, как порос-сенок с-стал.

— Для себя откармливаешь?